Греховный рыцарь
Шрифт:
Живя в центре Ловелла, трудно не заметить, что под поверхностью обычной жизни скрывается темный преступный мир. Но с тех пор как я погрузилась в мир Блейк, он стал еще более очевидным.
Крики и вопли зрителей эхом разносятся вокруг меня, подбадривая бойцов. И время от времени, когда шум толпы стихает, воздух наполняют тошнотворные звуки столкновения кожи и хруста костей.
Каждый раз, когда я слышу это, мой желудок скручивается, угрожая выплеснуть содержимое.
Зачем кому-то выходить на сцену
Я понимаю радость победы — нам всем нравится этот прилив адреналина, — но даже победители выходят с ринга, корчась от боли и залитые кровью.
А проигравшие… Ну, я видела, как их выносили. В некоторых из них я даже не была уверена, что они вообще дышат.
Это ужасно, жестоко. И это не то, что я собираюсь забыть в ближайшее время.
— Видишь, все не так уж плохо, правда? — говорит Вики, когда мы встречаемся у бара, чтобы пополнить наши подносы.
— Не очень.
— Могло быть и хуже. — И с этими зловещими словами она берет свой поднос и исчезает в толпе. Время, когда она нянчилась со мной на периферии событий, закончилось. Теперь я сама по себе.
— Спасибо, — говорю я парню, загружающему подносы, после чего разворачиваюсь и направляюсь обратно в хаос.
Несмотря на предупреждение Вики, до сих пор все вели себя хорошо. Любой контакт с другими был случайным. К счастью, их внимание слишком сильно сосредоточено на бойцах, а не на нас.
Я раздаю напитки и собираю пустые стаканы, пока вокруг меня продолжаются бои.
Я снова возвращаюсь к бару, чтобы добавить выпивки, когда по всему складу раздается громогласный рев.
— Господи, что происходит?
— Это Ксандер, — говорит бармен, его взгляд прикован к рингу позади меня. — Он немного легенда.
— Похоже на то, — говорю я, быстро бросая взгляд через плечо, чтобы посмотреть, из-за чего вся эта суета. Но из-за массы людей, окружающих ринг, я почти ничего не вижу.
— Вероятно, сейчас начнется дикая драка. Приготовься.
Я киваю, никогда в жизни не чувствуя себя менее подготовленной к чему-либо. Но, тем не менее, я отправляюсь обратно.
Я нахожусь в море тел, когда раздается очередной рев, а затем начинаются песнопения.
От громкости у меня кружится голова, и хотя я могу посмотреть вверх, чтобы понять, что происходит, это бессмысленно. Меня окружают мужчины, которые даже на каблуках выше меня на целый фут. Те немногие женщины, которые присутствуют здесь сегодня вечером, похоже, либо занимают места в первом ряду, либо сидят у кого-то на плечах, чтобы лучше видеть.
Решив, что лучше опустить голову и продолжать работать, я протискиваюсь вперед. Почти никто не берет свежий напиток, все внимание сосредоточено исключительно на ринге перед нами.
В ушах звенит от шума, а то, что я слышу,
Пот струится по позвоночнику, когда я пробираюсь сквозь кричащую толпу. Температура здесь просто невыносимая. Я понятия не имею, сколько тел находится внутри, но их слишком много.
Я качаю головой на свои мысли и продолжаю двигаться.
Меня толкают и пихают со всех сторон. Каким-то чудом мне удается удержать оставшиеся напитки на подносе. Но все идет прахом, когда кто-то сталкивается с моим правым боком, отправляя поднос в полет и заливая человека передо мной тем, что теперь, должно быть, является теплым пивом.
Парень, который меня ударил, без единого слова отходит, оставляя меня нагибаться и поднимать поднос.
Я уже почти встала во весь рост, когда огромная рука обхватывает меня за плечо, да так сильно, что мне приходится бороться за то, чтобы не пожаловаться. Но когда я поднимаю взгляд на мужчину, который меня держит, я не могу сдержать шум, и из моего горла вырывается крик.
Он мало чем помогает моему положению. Шум поглощается толпой за мгновение до того, как его грязная рука закрывает мне рот.
Он с легкостью одолевает меня своей огромной массой и ведет меня назад сквозь массу тел, пока моя спина не сталкивается со стеной, а голова не отскакивает от нее.
В глазах пляшут черные точки, а боль пронзает каждый дюйм моего тела.
Весь воздух вырывается из моих легких, когда Грант смотрит на меня дико возбужденными темными глазами.
Я нервно сглатываю, пытаясь сопротивляться, но он слишком силен.
Все мое тело дрожит, когда он нависает надо мной. Его дыхание, пахнущее пивом, омывает мое лицо, заставляя желчь подниматься к горлу.
— Ты — дразнилка, и на этот раз я не позволю тебе сбежать, маленькая мышка.
Раздается всхлип — не то чтобы его кто-нибудь услышит, ведь его рука все еще зажимает мне рот.
— Ты должна была стать моей на Рождество, но этот маленький придурок украл тебя у меня, — насмехается он, пока я смотрю на него широко раскрытыми от страха глазами. — Неужели ты думала, что в этом дрянном блондинистом парике я тебя не узнаю?
Протянув руку вверх, он впивается пальцами в мой парик и стягивает его с моей головы.
Зажимы, которые удерживали его на месте, отказываются поддаваться, и, клянусь, он вырывает половину моих собственных волос одновременно с этим.
Слезы, которые уже наполнили мои глаза, наконец-то проливаются, когда боль пронзает мою шею.
— Черт, ты еще лучше, когда плачешь из-за меня. Могу только представить, как красиво ты будешь рыдать рядом с моим членом.
Он бросает мой парик к моим ногам, освобождая руку, чтобы сжать мою грудь так сильно, что мне становится больно, и это заставляет меня плакать еще сильнее.