Греховный рыцарь
Шрифт:
Такое волнение, наверное, не идеально, когда у тебя травма головы, Иви.
— Понимаю, — шепчу я, не рискуя поднимать взгляд. Вместо этого я открываю аптечку и беру все необходимое, чтобы обработать его порезы. — Тебе нужно расслабиться, — говорю я, осторожно разжимая его сжатые кулаки.
— Легче сказать, чем сделать. Ты смотрелась сегодня в зеркало?
— Я в полном дерьме.
— А по мне, так все чертовски идеально. — Он шипит, когда я прижимаю салфетку к его костяшкам.
— Малыш, —
— Что ты хочешь сказать? — спрашивает он, пытаясь казаться обиженным, но безуспешно.
— Ты дрался на вечере подпольных боев. Ты хочешь сказать, что это был твой первый раз?
Он смеется. — Похоже, ты меня раскусила. Хотя, наверное, мне следовало бы поблагодарить тебя.
— Да? — спрашиваю я, продолжая обрабатывать его раны.
Убедившись, что очистила его костяшки от грязи, я снова встаю на ноги и приступаю к его лицу.
Трудно сосредоточиться, когда его глаза смотрят на меня, а его дыхание щекочет мою и без того сверхчувствительную кожу.
— Д-да, — соглашается он через несколько секунд, напоминая мне, что мы находимся в середине разговора.
Я вскрикиваю, когда он обхватывает руками мою талию и поднимает меня к себе на колени, заставляя облокотиться на него.
Я сглатываю и делаю успокаивающий вдох, когда его эрекция упирается в шов моих шорт.
— Я проигрывал, — признается он. — Другой парень — легенда.
— Вау, — говорю я легкомысленно. — Не думала, что ты из тех, кто легко признается в проигрыше.
— Как только я увидел тебя… увидел его руки на тебе… я отказался от боя. К черту победу. Не тогда, когда…
Моя рука убирается с его разбитой губы, наши глаза встречаются, и я даже не замечаю, что он замолчал на полуслове.
У меня замирает грудь, которая вдруг стала слишком мала для моей рубашки, а кровь слишком горяча в моих венах.
Но я не двигаюсь, и он тоже.
Это самый невероятный и одновременно разочаровывающий момент в моей жизни.
27
АЛЕКС
Я действительно безумно хочу поцеловать тебя.
— Так чего же ты ждешь?
Я вздрагиваю, когда она отвечает на мысль, которую я не знал, что произнес вслух.
— К черту, — вздыхаю я, обхватывая ее затылок и прижимаясь к ней губами.
Горечь антисептической салфетки, которую она только что использовала на мне, заполняет мой рот за мгновение до того, как она превращается в ее уникальный вкус.
Мои пальцы массируют ее шею, когда я наклоняю голову, углубляя поцелуй. Другой рукой я прижимаюсь к ее спине, двигая ее выше по моим бедрам.
Мой член упирается в ее киску. Так близко и в то же время так чертовски далеко, между нами шорты и ее крошечные трусики.
Я с удовольствием глотаю ее хрипы, когда медный привкус
Я ослабляю свою хватку, ожидая, что она вырвется, но она удивляет меня. Вместо того чтобы отвратиться, как, я уверен, поступило бы большинство девушек — не считая девушек, которых нашли мои друзья, — она, кажется, становится еще более голодной, еще более отчаянно желающей меня.
Ее пальцы больно впиваются в мои волосы, но это ничто по сравнению с ранами, покрывающими все остальное тело.
— Черт, Иви. Ты мне нужна, — простонал я в поцелуе.
Может, это и правда, но это не значит, что я собираюсь что-то с этим делать. Особенно когда у нее может быть сотрясение мозга.
Оторвавшись от поцелуя, она кладет руки мне на плечи.
Ее разгоряченные щеки заставляют мое сердце трепетать в самом лучшем смысле этого слова, но вид моей крови на ее губах действительно выводит меня из себя.
— Ты доверяешь мне? — спрашиваю я, вопрос возникает из ниоткуда.
Она улыбается мне. Это самая захватывающая улыбка, которую я, кажется, когда-либо видел.
— Я не должна, — признается она.
— Мы все делаем много того, чего не должны делать, — говорю я, повторяя слова, которые она сказала мне не так давно.
Она кивает. — Да.
— Ладно, хорошо. Вот что я собираюсь сделать.
Опустив губы к ее губам, я целую ее до тех пор, пока у меня не закружится голова, а затем провожу губами по линии ее челюсти, пока не дохожу до уха.
— Я собираюсь раздеть тебя до гола и выяснить, насколько малы твои трусики. Затем я спущу их с твоих ног.
— Алекс, — хнычет она, заставляя мой член плакать в шортах.
— Потом я понесу тебя в душ и смою с нас обоих каждый дюйм сегодняшней ночи.
— А может, мне смыть эту ночь с тебя? — предлагает она.
— Черт, ты заставляешь меня хотеть всего, чего я не заслуживаю.
— Это только твое мнение. А как насчет того, что я думаю, что ты заслуживаешь?
— Ты не знаешь всего…
— Я не прошу стать твоей женой. Я просто предлагаю помощь в проведении дерьмовой ночи. Я понятия не имею, что ты сделал сегодня или в прошлом, и сейчас мне все равно. Просто… отпусти это, хорошо?
Мои сожаления, моя ненависть к себе за то дерьмо, которое мне, возможно, пришлось бы сделать сегодня с Тессой, чтобы завершить свою работу, за все то, что меня заставляли делать в прошлом… все это отпадает, когда она наклоняется, чтобы поцеловать меня снова.
Оторвав свои губы от ее губ задолго до того, как я был готов, я слегка отталкиваю ее назад.
— Встань, — требую я, не оставляя ей выбора, кроме как последовать моему приказу.
Она сползает с моих коленей, заставляя мой член мгновенно заныть от потери контакта.