Греховный рыцарь
Шрифт:
Он выдыхает долгий вздох, который щекочет мое лицо и спускается к моей почти обнаженной груди, напоминая мне, что я все еще ношу этот дурацкий, не совсем ковбойский наряд.
По моей коже бегут мурашки, а соски твердеют, прижимаясь к тонкой ткани жалкого подобия рубашки.
Мы стоим и смотрим друг другу в глаза, пока идут секунды, а потом и минуты.
Ничего не сказано, но ничего и не нужно.
Это и все, и ничего одновременно.
— Позволь мне позаботиться о тебе, хорошо? — наконец
Он насмехается, его губы раздвигаются, чтобы возразить.
— Если бы ты знала… — Потянувшись вверх, я прижимаю пальцы к его губам.
— Прекрати.
Взяв его за другую руку, я тяну его к унитазу и захлопываю крышку.
— Садись.
Он выполняет мой приказ и опускает задницу вниз, его плечи все еще ссутулены в знак поражения.
Я уже собираюсь отойти, как вдруг меня осеняет мысль.
— Если тебе станет легче, ты можешь оказать мне еще одну услугу.
Его глаза немного светлеют от этого.
Подняв одну ногу с пола, я кладу ее ему на бедро.
— Расстегни их для меня. Мне жутко больно.
Он тяжело сглатывает, а затем пробегает глазами по моей обнаженной ноге.
Его пальцы быстро расстегивают пряжку, и я уже собираюсь опустить ногу, чтобы заменить ее на другую, но прежде чем я успеваю это сделать, он хватает ее.
— Вот дерьмо, — стону я, когда он вдавливает большой палец в мой свод.
Покачиваясь на одной ноге, я хватаю его за плечи.
Он хрипит от боли, но когда его глаза снова встречаются с моими, я громко и четко читаю его невысказанное предупреждение.
— Не отпускай.
Наши взгляды задерживаются, а дыхание смешивается, пока он продолжает массировать мою больную ногу.
С моих губ срываются стоны и хныканье, и я бессильна их остановить. То, что он делает, так чертовски приятно.
— Давай другую ногу, — наконец говорит он.
Я неохотно вынимаю ногу из его руки, осторожно ставлю ее на чистый пол, а затем поднимаю другую.
Стон, который вырывается у меня, когда он прижимает свои большие пальцы к подушечке моей ступни, на этот раз просто неприличный.
— Господи, Лисичка, — простонал он, двигая бедрами. Его движение заставляет меня опустить глаза к его талии. Я жалею об этом, как только обнаруживаю, что его эрекция упирается в ткань шорт.
Мне приходится прочистить горло, прежде чем я снова могу говорить. — Я должна была помыть тебя.
— Думаю, нам обоим очевидно, что я предпочитаю грязные вещи.
— Я серьезно, Алекс. Твои костяшки…
— Бывало и хуже.
— Дело не в этом.
Вырвав ногу из его хватки, я снова встаю на две ноги.
— Не смей двигаться, — предупреждаю я, указывая ему прямо в лицо.
Его глаза на мгновение задерживаются на мне, а затем опускаются вниз по моему телу.
— Конечно.
Я закатываю глаза, затем поворачиваюсь и наклоняюсь.
Я не могу не улыбнуться, когда его стон отражается от кафельных стен вокруг нас.
Я начинаю собирать бутылки, ставя их обратно на пустую полку, с которой, как я предполагаю, он их скинул.
— Тебе не нужно…
— Ты наслаждаешься видом? — перебиваю я.
— Да. Блядь, да. Но… твоя голова.
— Все в порядке, — вру я. Честно говоря, она стучит, как гребаный бас-барабан. Но я либо даю себе волю, либо лежу в постели и слушаю, как она бьется в такт с моим сердцем. — Тебе понадобится новая… одна из тех, что были.
Я поднимаю большой кусок керамики, а мелкие осколки складываю в угол, чтобы потом подмести.
— Где твоя аптечка?
— Серьезно, Иви. Все в порядке.
Я замираю, как только мое имя слетает с его языка.
— Что? — спрашивает он, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.
— Скажи это еще раз, — требую я.
— Э… Все хорошо?
— Нет, другой кусочек.
Его брови сжимаются в замешательстве, когда он на секунду вспоминает свои слова, а затем его глаза вспыхивают пониманием.
— Иви, — рычит он.
Я вздрагиваю, услышав, как он произносит мое имя. Это жалко, но он никогда не называл меня так раньше, и это вызывает самые безумные ощущения ниже пояса.
На его губах закручивается ухмылка, он может прочитать мою молчаливую реакцию.
— Под раковиной, если ты хочешь услышать реальный ответ, — наконец говорит он, нарушая накалившуюся тишину, которая повисла между нами.
Кивнув, я направляюсь в ту сторону и снова наклоняюсь.
— Эти шорты должны быть вне закона. У тебя хоть трусики под ними есть?
— Есть, — подтверждаю я, нащупывая то, что искала, и вытаскивая это.
Я поворачиваюсь и не свожу с него глаз, пока иду к нему, соблазнительно покачивая бедрами.
Он следит за каждым моим движением, его адамово яблоко покачивается, когда он сглатывает, а натяжение его шорт становится еще сильнее, чем раньше.
Я действительно не должна чувствовать себя так хорошо из-за той власти, которую я имею над ним.
Конечно, я получаю много внимания, когда танцую в клубе или снимаюсь на камеру. Но такого никогда не было.
Интенсивность между нами, химия… это не поддается описанию.
— Они просто очень, очень маленькие.
Он снова застонал, его пальцы сжались в кулаки там, где они лежали на его бедрах.
— Ты делаешь это очень, очень трудным, ты понимаешь это?
Прикусив нижнюю губу, я опускаюсь перед ним на колени. Мое сердце бьется так сильно, что я уверена, что вот-вот снова потеряю сознание.