Грешница в шелках
Шрифт:
– Что?… Вы спрашивали мою мать о… – Неужели они действительно говорили о ней так, словно она предмет продажи? – Сэр, как вы осмеливаетесь допрашивать меня?! Мне кажется, это уже слишком… Я вынуждена просить вас немедленно удалиться!
– Пожалуйста, выслушайте меня сначала. Ведь это в ваших же интересах.
– Вы не знаете, каковы мои интересы. И не имеете права говорить об этом.
– Напрасно вы оскорбляете меня, Селия. Вы заверяли меня в своей невинности еще тогда, пять лет назад. И вряд ли вас должно шокировать мое любопытство.
Селия действительно была удивлена; ее удивили наглость и бесцеремонность этого человека.
– Я настаиваю, чтобы вы оставили меня, – заявила она решительно.
Энтони встал, но не удалился. Он приблизился к Селии, и та стала пятиться, пока не коснулась спиной стены. А затем он вдруг взял ее лицо в ладони и склонился к ней, собираясь поцеловать. Пытаясь уклониться, Селия повернула голову так, что его губы нашли только щеку девушки.
– Прекратите, Энтони! – закричала она. – Немедленно уходите! Умоляю, уходите отсюда!
И тотчас же раздался негромкий мужской голос:
– Леди предложила вам удалиться, Дарджент. Если вы – джентльмен, то должны исполнить ее пожелание.
В следующую секунду Энтони отпустил девушку и отступил на шаг. А Селия, повернувшись к двери, увидела стоявшего у порога мистера Олбрайтона. Он был весь в черном, только галстук и сорочка были белые. Энтони смотрел на него с неприязнью, пожалуй, даже с гневом. А вот Джонатан поглядывал на визитера вполне дружелюбно, – во всяком случае, так казалось Селии. Судорожно сглотнув, она проговорила:
– Это мистер Олбрайтон, и он…
– Я прекрасно знаю, кто он такой, – пробурчал Энтони. – Что вы тут делаете, Олбрайтон?
– Я друг семьи, поэтому пришел к мисс Пеннифолд, чтобы выразить свои соболезнования по поводу кончины ее матери, – ответил Джонатан и тут же добавил: – Позвольте мне проводить вас, Дарджент.
Энтони насупился и пошел к двери. У порога остановился и, взглянув на хозяйку, тихо сказал:
– Охотно верю, что это друг семьи. Поскольку вы с ним и впрямь прекрасная парочка.
Джонатан проводил Дарджента прямо до дверцы его кареты. Ему ужасно хотелось схватить этого мерзавца за ворот и затолкнуть в экипаж, но он все же сдержался. Когда карета отъехала, он еще некоторое время постоял на улице, потом вернулся в дом.
Селия по-прежнему находилась в гостиной. Девушка стояла около окна и, должно быть, наблюдала за отъездом кареты. Когда же она повернулась к Джонатану, он увидел слезы, поблескивавшие в ее глазах. Тихонько вздохнув, Селия утерла слезы, но они тотчас же снова появились. Всхлипнув, девушка пробормотала:
– Спасибо, что спасли меня. Все это могло бы превратиться… в ужасную сцену, если бы не вы.
«И уж тогда бы этому негодяю не поздоровилось бы», –
– Хорошо, что я все-таки сдержался, – сказал он, поморщившись. – Мне очень хотелось поучить его хорошим манерам.
– Он не считал, что при разговоре со мной требуются хорошие манеры. А если при общении с такими, как я, он будет вести себя прилично, то это будет снисхождением с его стороны – теперь-то я знаю это, хотя не понимала тогда, пять лет назад.
«С такими, как я…» Сейчас он уже сожалел, что не задал трепку негодяю.
– Вижу, что вы готовы его простить, – заметил Джонатан. – Что ж, возможно, вы правы. Потому что Дарджент самодовольный и высокомерный идиот. И всегда был таким.
Селия снова утерла слезы. Потом вдруг сказала:
– Мне показалось, он испугался вас.
Джонатан пожал плечами:
– Да, возможно. Он ведь знал, что не прав, знал, что заслуживает хорошей трепки.
Селия невольно улыбнулась:
– Вы сейчас говорите как задиристый мальчишка, мистер Олбрайтон. А ведь он считал, что сделал мне самое обычное предложение. В таких случаях мужчины говорят именно так, как говорил со мной Энтони Дарджент. Видимо, он полагал, что сумеет своими посулами уговорить меня, соблазнить роскошью.
– Но ведь не уговорил?
Девушка молчала, и Джонатан нахмурился; мысль о том, что она могла бы принять предложение Дарджента приводила его в ярость.
– Думаю, что роскошь соблазняет меня, как и многих других женщин, – проговорила наконец Селия. – К тому же меня учили, что любовь – это товар. В доме Алессандры Нортроп добродетель не ценилась. – Она невесело рассмеялась.
И теперь стало совершенно очевидно: Селия ни за что бы не приняла унизительные предложения Дарджента. Однако Джонатан видел, что девушке очень не по себе. Наверное, ему следовало немедленно покинуть комнату, чтобы не смущать ее, но он вдруг понял, что не может сейчас уйти.
Приблизившись к Селии, Джонатан обнял ее и крепко поцеловал. И тотчас же понял, что его неудержимо к ней влечет. Чуть отстранившись, он заглянул ей в глаза и теперь увидел в них совсем другое выражение. В глазах ее уже не было грусти, – напротив, они сияли, и казалось, что Селия таяла в его объятиях. Джонатан снова ее поцеловал, хотя прекрасно понимал, что именно сегодня – во всяком случае, сейчас, в эти мгновения – должен был от этого удержаться.
На сей раз поцелуй их был долгим и страстным. И настолько сладостным, что Джонатан совершенно утратил здравомыслие и еще крепче прижал к себе девушку. Но в конце концов он все же взял себя в руки и удержался от следующего поцелуя.
Когда же он попытался отстраниться, Селия вдруг обвила руками его шею и, задыхаясь, прошептала:
– Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы считаете, что можете оскорбить меня своими действиями еще больше, чем Дарджент словами. Но поверьте, это совсем не так. Потому что вы – не Дарджент.