Грешники
Шрифт:
Этим рукам очень не идет простоватое «Гарик».
Ну вот вообще никак.
Я потихоньку освобождаю запястье и взглядом даю понять, что такие замашки в свой адрес, мягко говоря, не одобряю.
— Прости, — Гарик извиняется с самым искренним видом, поднимается и суетливо пятится к двери.
Такое чувство, будто в нем вот-вот проснется неуправляемый Халк, и надо успеть сбежать до того, как эта метаморфоза стала достоянием общественности.
В коридоре быстро сует ноги в ботинки, бросает через плечо еще парочку «извини» и «пока», и просто
То есть тупо прыгает в лифт, оставляя после себя только замешательство и немой вопрос: «Что это вообще было?»
Вопрос, который так и останется без ответа.
Уже на кухне, когда убираю со стола посуду и натыкаюсь взглядом на коробочку с вензелем, до меня доходит, что, кажется, мой неожиданный «случайный попутчик» использовал бегство как предлог, чтобы избавиться от кольца.
Я долго сижу за столом, разглядывая эту коробочку и размышляя о том, как несправедлива жизнь: одним она посылает хороших славных мужчин со щедрой душой и руками а-ля «князь Монако», а другим — женщину, как это принято говорить в культурном обществе, «низкой социальной ответственности». Вряд ли этот симпатичный мужчина в будущем будет таким же романтичным с другими женщинами.
Телефон вторгается в мои неожиданно почти философские мысли без спроса.
Я знаю, что это Призрак — на него особенная мелодия. В моем телефоне в принципе есть только один рингтон на всех — первый из стандартного набора, но для Призрака я расстаралась на «изюминку».
Сначала даже не хочу отвечать, но, подумав, все-таки включаю громкую связь.
Пришло время перестать прятать голову в песок, вылезти из страусиной кожи и хотя бы красиво культурно попрощаться.
— Ты специально не читаешь мои сообщения? — Он говорит первым, резко и отрывисто, внахлест, как будто это я, а не он, почти двое суток его игнорила. — Типа, принципиальная?
За секунду от моего миролюбивого настроения не остается камня на камне.
— Что? — говорю очень тихо, прекрасно зная, что если дам слабину — будет очень «больно» всем, кто это услышит. — Двое суток ты делал вид, что меня вообще нет, а когда соизволил оторваться от своей реальной женщины и написать, решил, что я должна чахнуть над телефоном и отвечать быстрее, чем ты закончишь набирать текст?
— Реальная женщина? Ты серьезно?!
— Абсолютно! — Хватаю чашку со стола, со стуком отправляю ее в раковину.
— У меня работа! Я же говорил! Ты чем меня слушаешь?!
— Не ори на меня, — предупреждаю в ответ. — Не смей повышать на меня голос, потому что ты мне — никто, у тебя нет никакого морального права повышать на меня голос даже в своей голове.
Он ругается.
Очень выразительно и громко, и я жмурюсь, перемалывая грубость почти что собственными нервами.
Просто поразительно, что люди, ни разу не видя друг друга глаза в глаза, могут по-настоящему ругаться как «парочка». Я думала, так бывает только в книгах и фильмах, но нет — теперь эта больная романтика перекочевала и в мою жизнь.
— Я работал, Ваниль!
Звучит искренне.
Но.
— Я тебе не верю, Призрак. Не понимаю, почему ты просто не хочешь признаться, что нашел реальную женщину и готов строить с ней отношения. — Горло сводит. Неожиданно сильно, как будто на мне ошейник с шипами внутрь, и чья-то невидимая неумолимая рука затягивает его все сильнее и сильнее. — Мы ничего не должны друг другу. Меня нет. Я же… существо бессловесное, просто призрак в твоем телефоне.
— Ты сейчас говоришь такую ерунду, что даже слушать не хочется, — язвит он.
Это больно.
Это реально больно, потому что если бы в его жизни действительно никого не было — он бы убедил меня в этом, но какими-то другими словами.
— Прости, что порчу тебе день своей «ерундой», — не могу не огрызнуться в ответ. — Больше не буду.
— Да иди ты знаешь куда!..
Мы оба замолкаем. Я чувствую, как одновременно задерживаем дыхание.
— Всего тебе хорошего, — мое сухое прощание.
Кто из нас в итоге первый нажимает на кнопку «завершить звонок» уже не имеет значения.
Глава 10
Мне кажется, если бы врачи вместо успокоительных и антидепрессантов прописывали в рецептах «работа — по три часа три раза в день» — все бы от этого только выиграли.
По крайней мере, я точно не знаю средства лучше, чтобы заглушить противные нотки тоски, которые гоняются за мной повсюду, словно голодные собаки. Противно от себя самой — как вообще могло случиться, что незнакомый, в сущности, человек, вдруг стал причиной пореветь в подушку?
Так что, если раньше я просто пропадала на работе, то теперь я там живу в прямом смысле слова: сначала на неделю уезжаю в Москву на семинар для повышения квалификации, а потом, после возвращения, приступаю к внедрению второго этапа моей «реформы» по улучшению микроклимата в коллективе и борьбе с текучкой.
За это время между мной и Призраком — тишина.
Но — и я понятия не имею как это объяснить — мы как будто ведем необъявленную холодную войну, берем друг друга измором: кто первый сдастся, кто первый возьмет на себя смелость нарушить молчание?
Или, может, кто первый перестанет валять дурака?
Я знаю, если бы мой Призрак написал первым — я бы выкатила ему миллион извинений и даже фото своей посыпанной пеплом головы.
Но с каждым новым днем молчания разделяющий нас паром уплывает все дальше, к каким-то другим берегам.
Я проверяю почту перед очередным совещанием директоров и мысленно издаю разочарованный вопль.
Ленка снова не прислала отчет. Она уже просрочила его на прошлой неделе и мне пришлось в авральном темпе делать все самой, чтобы прикрыть и ее, и свою задницу. После этого мы поговорили, она извинилась, напомнила, что всю неделю занята переездом к своему МЧ и просто с ног валится от усталости. Я покивала и попросила больше так меня не подставлять.
Проходит неделя — и ситуация повторяется один в один.