Гретна-Грин
Шрифт:
— Не говорите этого, — ответил Ангус с большим чувством. — Если вы недостаточно добры, тогда я имею серьезные опасения за мою собственную душу.
Маргарет ответила ему слабой улыбкой:
— Вы способны приводить меня в такую ярость, что я даже не могу ничего видеть перед собой, но я не беспокоюсь о вашей душе, Ангус Грин.
Он наклонялся к ней, его черные глаза, блестели юмором, опасностью, и легким желанием:
— Вы побуждаете меня к комплименту, мисс Пеннипакер?
Маргарет затаила дыхание, и её тело наполнилось странным теплом. Он был так близко, его губы
Маргарет наклонилась.
Качнулась.
И упала возле кровати.
Глава 3
Маргарет завизжала от неожиданности, поскольку она скользила по воздуху. Скольжение было не долгим. Пол фактически подскочил, чтобы встретить ее бедро, которое было уже ушиблено от поездки в телеге фермера. Она сидела, несколько ошеломленная внезапным изменением своего положения, когда лицо Ангуса появилось у края кровати.
— Всё хорошо? — осведомился он.
— Я, потеряла равновесие, — пробормотала она.
— Понятно, — промолвил он настолько торжественно, что она ему не поверила.
— Я часто теряю равновесие, — солгала Маргарет, стараясь заставить казаться инцидент незначительным, насколько это возможно. Естественно, не каждый день она падала с кровати при попытке поцеловаться с совершенно незнакомым человеком. — А вы?
— Никогда.
— Это невозможно.
— Ну, — размышлял он, проскребывая подбородок, — я предполагаю, что это не совсем так. Иногда…
Глаза Маргарет, остановились на его пальцах, поглаживающих небритую челюсть. Что-то в этом движении пронзило ее. Она могла различить каждый небольшой волосок, и с ужасом, поняла, что ее рука уже преодолела половину расстояния между ними.
О господи, она хотела потрогать мужчину.
— Маргарет? — Он поднял свои удивленные глаза. — Вы слушаете меня?
Она моргнула.
— Конечно. Я — только… — Её мысли, слишком разбрелись, чтобы говорить. — Да, я сижу на полу.
— И это сказывается на ваших слуховых способностях?
— Нет! Я… — Она сжала губы в раздражённую линию. — О чём вы говорили?
— Вы действительно не хотите вернуться на кровать, для того, чтобы слышать меня лучше?
— Нет, спасибо. Мне совершенно удобно, спасибо.
Он спустился вниз, сжал одной из своих больших ладоней ее руку, и поднял ее на кровать.
— Вероятно, я бы поверил, если бы вы ограничились одним «спасибо».
Она скривилась. Если у неё имелся роковой недостаток, он выражался в том, что она судила слишком строго, возражала слишком много, обсуждала слишком громко. Она никогда не знала, когда остановиться. Ее родные говорили ей это в течение многих лет, и глубоко в сердце, она знала, что могла быть худшим вредителем для себя самой, когда устремлялась прямиком к цели.
Она не собиралась
— Слышали ли вы что-нибудь о хороших манерах? Большинство людей время от времени ценят слова благодарности.
Он наклонялся вперед, отвратительный в своей близости:
— Знаете, как я догадался, что вы не слушали меня?
Она покачала головой, ее обычно бойкое остроумие вылетело в окно, хотя окно было закрыто.
— Вы спросили меня, чувствовал ли я себя когда-нибудь выведенным из равновесия, — сказал он, понижая свой голос до хриплого шепота, — и я сказал нет, но это на тот момент…. — Он поднял свои мощные плечи и позволил им упасть в странно изящном пожатии. — Теперь, — добавил он, — я пересмотрел своё мнение.
— По-потому что я сказала вам, что это не возможно, — еле-еле смогла промямлить она.
— Ну да, — размышлял он, — но, видите ли, сидя здесь с вами, у меня случилось внезапное просветление памяти.
— Неужели?
Он медленно кивнул, и когда заговорил, то гипнотически растягивал каждое слово:
— Я не могу говорить за других мужчин…
Она оказалась в ловушке его горячего пристального взгляда, не могла отвести взгляд, не могла дышать. Ее кожу покалывало, губы приоткрылись. Затем она судорожно сглотнула, почувствовав внезапную уверенность в том, что чувствовала бы себя лучше, оставшись на полу.
Он прикоснулся пальцем к её губам, поглаживая кожу и одновременно продолжая свою ленивую речь:
— … но когда я переполнен желанием, пьян от этого…
Она взлетела с кровати подобно китайскому фейерверку.
— Вероятно, — сказала она странным хриплым голосом, — мы должны заняться ужином.
— Хорошо. — Ангус встал настолько внезапно, что кровать закачалась. — Хлеб насущный — это то, что нам нужно. — Он усмехнулся. — Не правда ли?
Маргарет уставилась на него, пораженная изменением выражения его лица. Он пытался совратить ее — она была уверена в этом. Даже если это не так, то определенно пробовал взволновать ее. Он был уже на грани допустимого, и ему это явно нравилось.
Мужчина преуспел. В животе у неё все переворачивалось, грудь вздымалась, и она продолжала нуждаться в опоре для равновесия.
А он стоял невозмутимо и даже улыбался! Или на него меньшее воздействовала их близость, или же проклятый шотландец разыгрывал шекспировского злодея.
— Маргарет?
— Ужин — это хорошо, — выпалила она.
— Рад, что вы соглашаетесь со мной, — сказал он, будучи крайне удивлен тем, что она потеряла самообладание. — Но сначала вы должны снять мокрую одежду.
Она покачала головой, скрестив руки на груди:
— У меня больше ничего нет.
Он протянул куртку в ее направлении:
— Вы можете воспользоваться моим гардеробом.
— Но тогда что будете носить вы?
— Мне достаточно рубашки.
Импульсивно, она потянулась и коснулась его предплечья, обнаженного закатанным рукавом:
— Вы замёрзнете. Ваша рубашка из льна? Этого недостаточно. — Когда он не ответил, она добавила твердо: — Вы не можете отдать мне вашу куртку. Я не приму ее.