Грейте ладони звездами
Шрифт:
Он теперь проспит до утра, не стоит волноваться.
Я лишь киваю на это головой и собираюсь было выйти в коридор, когда внизу хлопает входная дверь... Хелена. О, и кажется не одна... Ее переливчатый смех, приглушенный приложенной ладонью или, возможно, чужими губами, мужскими чужими губами, если судить по второму баритону, явственно отзывается в пустом доме каким-то инородным отзвуком другой жизни. Мы с Домиником переглядываемся, а через секунду он уже стоит рядом со мной у перил лестницы и выглядывает вниз, пытаясь оценить происходящее.
Когда
Эй, - шепчет Ник мне в самое ухо, - что с тобой? Она не знает, что мы здесь и не узнает, если ты этого боишься. Иди сюда!- мы ретируемся назад в комнату Томми, и Ник тихонько прикрывает дверь.
Как я теперь уйду домой?
– вопрошаю почти риторически.
Ну да, сейчас не лучший момент для этого, - хмыкает парень с улыбкой.
– Будет немного неловко застать мамочку на обеденном столе с ее новым кавалером...
Как ты можешь такое говорить?
– возмущаюсь я скорее по привычке, заламывая руки.
– Она все-таки твоя мать...
Ну знаешь, это не в первый и не в последний раз, Джессика, - произносит Доминик немного обиженно, но с улыбкой.
– Наша мама, как ты уже заметила, несколько отличается от тебя; в ее отправдание скажу лишь одно: она не знает, что мы дома, - его руки все еще лежат на моих плечах.
– Кажется, ты в шоке! Хочешь вылезти в окно? Я подсоблю.
Жуткая, жуткая ситуация: Хелена внизу... на обеденном столе... а я тут... с Домиником посреди ночи...
Мне надо позвонить Юргену, - говорю я наконец, доставая свой телефон.
– Вдруг он придет искать меня.
– От подобной перспективы меня даже передергивает.
Лучше напиши, иначе тебя могут услышать!
– Ник скашивает глаза на дверь.
Я глухо стону и быстро набираю текст сообщения: «Я заперта в комнате Томми – Хелена внизу с кавалером «пьет чай» за обеденным столом. Ну, ты понимаешь!!! Не волнуйся за меня, схоронюсь до поры до времени».
Отлично получилось!
– одобряет парень мое послание, бессовестно заглядывая через мое плечо.
– „Пьют чай за обеденным столом» - непревзойденный эвфемизм.
Я уж хочу было пожурить его за подсматривание, но тут серия понятного рода стонов доносится до нашего слуха, и я отступаю к окну, словно лишние пару метров могут избавить меня от чрезмерного неудобства данной ситуации. Мало того, что Хелена занимается любовью прямо на кухне, так я еще вынуждена слушать все сопутствующие этому звуки вместе с ее собственным сыном... а с ним, с Домиником, это особенно невыносимо. Его же вся эта ситуация, кажется, только забавляет...
Тренькает мой телефон и я читаю сообщение Юргена: « Да у тебя настоящее
Ну что, остаемся или лезем в окно?
Я не умею лазать по крышам, если хочешь знать, - шепчу я все с той же улыбкой на лице, хотя, если честно, мы могли бы говорить в голос - увлеченная парочка навряд ли бы нас услышала, - поэтому лучше уж переждем «бурю» здесь...
О, новый эвфемизм! Да ты просто мастер по эвфемизмам, Джессика.
Перестань.
– Скидываю баретки и сажусь на прежнее место рядом с уснувшим мальчиком. Подняв с пола маленькую декоративную подушечку, прижимаю ее к своему лицу.
– И без твоих подколов достаточно тошно.
Доминик недоуменно приподнимает свои идеальные брови, мол, чего это такого тошного ты усмотерла во всей этой милой ситуации, так и вопрошают они. Я снова прижимаю подушку к лицу и бубню трагическим голосом:
А что если Хелена узнает, что я была этой ночью здесь и все слышала?!
Тогда она посмеется вместе с тобой.
Но мне не смешно...
А ей будет, - Ник тоже присаживается по другую сторону кровати, где и лежал до этого.
– Так что перестань истерить и дорасскажи мне сказку, раз уж все так вышло.
И вовсе я не истерю!
– возмущаюсь я абсолютно беззлобно, откидываясь на спину. Лежу и понимаю, насколько физически измучена и хочу спать... Прямо закрыла бы глаза и уснула, скажем так до зимы.
– И я больше не в настроении для сказок...Уж извини.
Отлично, тогда можно мне задать тебе вопрос?
– Ник тоже растягивается на кровати, повернувшись лицом в мою сторону. Сопящий нос Томми утыкается ему прямо в грудь.
И о чем же ты хочешь меня спросить? Валяй, друг по несчастью.
Слышала, ночные разговоры именно потому так откровенны, что усталость притупляет человеческую настороженность и скрытность, наверное, потому и я так спокойно воспринимаю вопрос Доминика:
Ты любишь Юргена, Джессика?
Ух ты, - удивляюсь я только, - это очень личный вопрос. Но ты и сам знаешь ответ на него...
Доминик откидывается на спину и говорит, что, да, знает, вот только хотел бы уточнить, за что именно я его люблю, мол, его, Доминика, видите ли, любопытство разбирает. Я молчу... Знаю, что Ник убедил себя в собственной заинтересованности мной и что он хочет убедить в этом и меня самое, но мне непонятно это его почти мазохистское желание выслушивать о нашей с Юргеном любви...
– Так почему все-таки?
– продолжает допытываться он, и мне вдруг думается, что я еще ни разу в жизни ни с кем не говорила на подобную тему, даже с мамой - никто никогда не спрашивал меня, почему и за что я люблю собственного мужа... И вот на тебе, готова беседовать об этом с Домиником! Действительно готова. В любой другой раз я бы лишь возмутилась этим его нездоровым интересом, но не теперь.