Грибная красавица
Шрифт:
Она обиженно надулась и протянула:
— Гордость — это роскошь по нынешним временам. Не заработала я еще на гордость. Всего одну ночь, а, господин инквизитор?
Я попытался отодвинуть ее в сторону, но она вцепилась в меня, словно кошка. Я беспомощно барахтался в ее объятиях, дико хотелось влепить ей пощечину.
— Отстаньте от меня!
Она вдруг отпустила меня и язвительно спросила:
— То есть я вам настолько противна, что вы не можете себя перебороть, пожертвовать своей честью ради дела? По-моему, это называется грехом гордыни. Ну как знаете… Ладно, так
— Идите к демону! — я дернул дверь и бросил напоследок. — Представьте, что в том подвале оказался бы тот, кто вам дорог, ваш брат, например. Чтобы вы тогда почувствовали, зная, что колдунья выйдет на свободу? Подумайте о тех, кто потерял из-за нее своих детей!
Лицо Лидии застыло на секунду, а потом она бросила мне уже вдогонку:
— А мне не надо представлять! Антон и я были… — она запнулась. — Мы были…
Я слетел по лестнице, но последние слова Лидии не давали мне покоя и все крутились в голове. На первом этаже, в пекарне я столкнулся с Антоном, который спорил о чем-то с невольницей. Я на секунду замешкался, потом окликнул его.
— Антон, скажите… Вы были… пленником колдуна?.. — Мой вопрос повис в воздухе, лицо парня окаменело, глаза помертвели. Ответ был очевиден. Тень недоуменно переводила взгляд с меня на Антона.
— С чего вы взяли? — через силу выдавил парень, его плечи напряглись.
— Ваша сестра упомянула, что вы с ней были в плену у колдуна. Простите, что заставил вас вспомнить. — Мне действительно было совестно, лицо Антона было белее муки.
Тень всплеснула руками и усадила меня выпить чаю. Парень опустился на стул, его взгляд был пустым.
— Я не понимаю, если вы и Лидия пережили подобный ужас, то как ваша сестра может оставаться в стороне? Отказаться помочь… Простите.
Антон крепко сжал руки в кулаках:
— Моя сестра… Вы ничего о ней не знаете, а смеете ее судить. И нам… нам тогда никто не пришел на помощь… Почему же она должна?..
Тень принесла чай и печенье, заговорила о погоде в попытке разрядить обстановку.
— Так расскажите об этом. Чтобы я знал и понимал, почему Лидия отказывается помочь осудить колдунью.
— А вы рискните и спросите ее саму! — запальчиво ответил Антон. — Если смелости хватит.
— А разве я отказалась вам помочь, господин инквизитор? — насмешливый, чуть хриплый голос Лидии заставил всех вздрогнуть. — Расскажите лучше, почему вы не согласны принять мою помощь?
Издевка в ее словах была слишком явной. Она неспешно спускалась по лестнице. Я вцепился в горячую чашку, не замечая, что обжигаю пальцы. Странным образом, мое отвращение к ней сменилось на жалость. Теперь ее ужасное поведение в поместье и хладнокровное убийство смотрелись в другом свете. Это была ненависть жертвы к своему мучителю, вырвавшаяся наконец наружу. Вспомнились слова отца Георга про маску, которую она носит. Что же ей пришлось пережить, что она стала такой?
— Расскажите присутствующим, господин инквизитор, что мешает вам принять мою помощь. — Лидия спокойно уселась рядом, забрала у меня
— А я, пожалуй, соглашусь на ваши условия. — Неожиданно для себя сказал я. — Меня только терзают сомнения в вашей способности помочь…
Лидия радостно вскинулась, придвинулась ко мне еще ближе, сложила губки и захлопала ресницами:
— Тогда авансик? А?
— Идите к демону! — я встал, чтобы избавиться от ее домогательств. — Суд завтра. А кроме моих слов и показаний отца Георга у обвинения ничего нет. Ни одной улики. Как вы собираетесь действовать?
Лидия развалилась на стуле, уплетая булочку и беззастенчиво слизывая с пальцев повидло. Я не выдержал и подал ей салфетку.
— Спасибо, — прошепелявила она с набитым ртом. — Сейчас вы, господин инквизитор, пойдете домой, но по дороге зайдете на рынок и купите себе кусок мяса. Самый худший, протухший на жаре. И приготовите его себе на обед. И смотрите, вы должны съесть как можно больше, чтобы наверняка травануться.
— Зачем?
— Потом позовете лекаря, который непременно должен предписать вам строгий постельный режим. Отец Георг от вашего имени подаст судье прошение о переносе судебного заседания в связи с вашей болезнью. Мне нужно время, знаете ли. Я ведь не колдунья, в конце концов, чтобы вот так взмахом руки решить все ваши затруднения.
— Что вам даст пара дней? Кроме того, кардинал Яжинский запросто может отстранить меня от дела под предлогом моей болезни. Ему это только выгодно.
— Уже нет. После того, как они уничтожили улики и запугали свидетелей, я думаю, что ему выгодно будет видеть вас в качестве обвинителя. Чтобы вы потерпели поражение, и вас можно было бы убрать.
— Я хочу услышать, что вы собираетесь предпринять за это время.
— Боюсь, вы не в праве что-то требовать. Вот если бы вы оплатили полную стоимость моих услуг, тогда, безусловно, я бы рассказала вам все. А так увольте. Хотя… Вы еще можете передумать и согласиться на ночь любви…
Как же ей не стыдно! Тень смотрела на хозяйку с осуждением, а Антон равнодушно покачал головой.
— Вы же знаете, что нет!
— Тогда довольствуйтесь тем, что дают. И кстати, когда я надумаю вас навестить, не вздумайте меня проигнорировать. Это будет сигналом к вашему выздоровлению. Думаю, что дней трех-четырех мне будет достаточно…
— Это все распоряжения? — язвительно спросил я, собираясь уходить. — Или моя госпожа еще что-то прикажет?
— О, я бы много чего вам приказала, — томно протянула Лидия. — Но боюсь, вы не согласитесь… Ладно, идите травиться.
Отец Георг сильно переволновался и просидел возле моей кровати всю ночь. Судебное заседание было отложено до моего выздоровления. Я валялся в постели с жуткой слабостью, пил одну воду, съедал немного рисового отвара и готовился к суду. Отец Георг снабжал меня последними новостями. Кто-то распространил слух, и я, кажется, знал кто, что меня пытались отравить тайные покровители колдуньи. Отец Бульвайс навестил меня в первый же день, фальшиво сокрушаясь моей внезапной болезни, но мне было так плохо, что он потоптался немного возле моей кровати и ушел ни с чем.