Грим
Шрифт:
— Тебе обязательно все знать? Это мой остров.
Стоило сказать это, чтобы насладиться выражением лица гриффиндорки.
— А теперь моя очередь забрасывать тебя вопросами. Что ты выяснила?
Гермиона плюхнулась рядом с ним на песок. За время рассказа Гермиона сняла шарф Гриффиндора, мантию, оставшись в одной школьной блузке. Малфой смотрел на нее с легкой завистью.
— Флер сможет выяснить, где сейчас находится эта шлюха?
Гермиона поморщилась.
— Во всяком случае, я на это надеюсь. В библиотеке об этом нет информации, ни в одной газете. Думаю,
Драко кивнул и перевел взгляд с лица девушки на океан. На небе появились гонимые легким ветром облака с радужно окрашенной окаемкой. Такие облака часто являются предшественниками шторма.
— Ты меня боишься.
Грим не спрашивал.
— Нет. Я боюсь, но не тебя, — возразила Гермиона, не отрывая взгляда от горизонта. — Я боюсь того, что ты мог сделать.
Малфой помнил те первые часы после убийства на Астрономической башне. Грейнджер видела кровь на его одежде. А на следующее утро все магические газеты трубили о тройном убийстве в Министерстве Магии. Гермиона была достаточно умна, чтобы связать эти два события.
— Ты хочешь знать правду?
Теперь они смотрели друг на друга.
— Правду? Нет. Не люблю, когда мне на голову вываливают чью-то правду, пытаясь облегчить свою душу и не думая, что я буду чувствовать при этом. Поэтому сама так и не делаю.
Не хочу хранить еще один твой секрет, который будет меня мучить. Я просто чувствую, что твоя правда не принесет мне облегчения, какой бы она не была.
— Я предоставил тебе выбор, если ты не заметила, — ядовито произнес Грим. — И не пытался свалить на тебя свои плохие воспоминания. Поэтому и спросил, хочешь ли ты знать. Если бы ты захотела, я не стал врать.
— Спасибо. За то, что не лжешь мне. И я тебе не лгу. Такие отношения многого стоят в человеческом мире. Может, это потому что мы практически не знаем друг друга. Я даже лица твоего никогда не видела. Просто нет смысла врать незнакомому человеку. Парадокс, но приходится врать родным и близким, — после небольшой паузы произнесла Гермиона. — Защищаться от своей совести словами, что не хочешь никого огорчать.
Я не смогла рассказать родителям правду про мой прошедший год, зачем им лишние переживания? Пришлось солгать маме и папе, скормив удобную сказочку, что я все время была под защитой Ордена Феникса, не рисковала своей жизнью сотни раз, гадая, доживу ли до утра.
— Правда — странная вещь, — задумчиво произнес Драко, бросая мелкие камешки в воду. — Она ранит, убивает. Только дурак хочет, чтобы ему всегда говорили правду. Люди находятся в плену лживых слов, мнений и далеко не все хотят освободиться из этой сети. Сознательно не хотят. Ведь так проще жить.
— Ты хочешь, чтобы тебе все время лгали? Хочешь находиться в иллюзорном мире, где все хорошо и нет боли? Но ведь это и не жизнь.
— Здесь слишком тонкая грань. Есть правда, которая нужна
Знаешь, я хотел бы забыть о той правде жизни, что я узнал по обрывкам чужих разговоров, от знакомых и незнакомых людей, что понял сам, изо всех сил цепляясь за свою жизнь. Выжечь из памяти эти воспоминания и снова стать простым человеком с нелепыми проблемами и заботами.
— И я хочу. Вроде бы все то же. Школа, уроки… Но что-то исчезло, что-то очень важное. Слишком резко изменился мир, хотя нет… Мир остался прежним. Изменилась я. Розовые очки разбились на тысячи осколков, и я, наконец, увидела настоящую жизнь, в которой убийца становится героем, а человек, которому доверяешь, предает тебя.
— Мир не шахматная доска. Кроме черного и белого есть полутона
— Это знание далось мне нелегко, — в голосе Гермионы слышалась печаль. — Пришлось пройти через многое…
Гермиона опустила голову, отвлеченно рассматривая что-то на песке.
Драко молчал. После сумбурного разговора с Грейнджер ему почему-то стало легче. Ледяная рука отчаяния, сдавившая сердце, ослабила свою мертвую хватку. Даже дышать стало немного легче.
Падение замедлилось.
— Хочешь полетать? — выпалил Малфой, прежде чем понял, что предлагает.
— Что?
— Грейнджер, ты оглохла? — в голосе Грима чувствовался сарказм.
— Я не очень хорошо летаю на метле…
— Где ты видишь метлу? Я на нее похож? Летать без помощи каких-либо средств магического транспорта, — лекторским тоном произнес Драко. — Или ты боишься?
— Я не боюсь!
Малфой легко поднялся, стряхнул с мантии и брюк песок. Гермиона тоже встала, наблюдая за Гримом.
— Иди ко мне. Ближе. А теперь обними меня за шею. Крепче. Не бойся, я не кусаюсь в человеческом обличье.
— Это меня успокаивает! — нервно пробормотала Гермиона.
Грим обнял ее за талию, прижав ближе к себе.
— У меня два правила. Первое: не визжать мне на ухо. Второе: не размыкать руки.
— И зачем я согласилась…
Грим, не предупреждая, легко взмыл в небо. С каждой секундой он ускорялся, развивая немыслимую скорость. Ветер свистел в ушах, остров на глазах уменьшался, превращаясь в темное пятно на сверкающей поверхности океана.
Облака казались такими близкими. Они клубились, принимая причудливые очертания: воздушные замки, призрачные корабли, сказочные существа. В небе была радуга. Казалось, можно было коснуться рукой до одного из ее разноцветных лучей.
— Невероятно! — прошептала Гермиона.
В удивительной небесной тишине раздался возглас восторга. Гермиона рассмеялась, откинув голову назад и вглядываясь в облака. В ее глазах светилось восхищение, радость, неверие, что все происходит на самом деле.
Лететь в небе, как птица, дотронуться до радуги рукой — словно ожили слова старой забытой сказки.
Драко не замечал, что сам улыбается. Радость Гермионы передалась ему, став его собственной. Он подарил кусочек счастья другому человеку, ничего не требуя взамен.