Грим
Шрифт:
Трегер помог мадам Помфри уложить на носилки Малфоя и Уизли, убедившись, что его помощь больше не требуется, повернулся к троим ученикам, с трепетом ожидающих его вердикта. Блез метался по комнате из одного угла в другой, Гарри успокаивал Гермиону, а она сама немигающим взглядом смотрела в пустоту, неосознанно вытирая окровавленные руки о школьную мантию.
— Грейнджер, спрашиваю у тебя, как у самой ответственной в этом сброде! — едко сказал Трегер. — Почему ты не послала ко мне Поттера раньше? Или вообще не сообщила мне до начала дуэли? Прикрывала этих остолопов, да?
Гермиона вскинула голову,
— Нечего буравить меня взглядом! Идиоты! Устроили балаган в мою смену! Да если бы я знал, где произойдет дуэль, вы бы уже чистили котлы у Слизнорта своими зубными щетками!
Зелья, видишь ли, его лишили! Все, наступил конец света! Да если бы я не успел, то Уизли задохнулся, когда струпья достигли легких. Малфой вон весь кровью истек, у него пульса не было больше минуты! Я вообще не понимаю, как он еще дышит! — Трегер яростно выплевывал слова, его крик эхом раздавался по всему Залу Наград.
Гарри, Блез и Гермиона молчали.
— Молчите? Правильно! Не хочу слушать ваши жалкие оправдания. Сейчас же всем спать!
— А как же… — Гарри не успел договорить, как его перебил Трегер.
— Поттер, я не ясно выражаюсь? В кровать, и чтобы никаких поворотов в сторону Больничного крыла! И пятьдесят баллов с Гриффиндора и Слизерина!
Гарри и Гермиона первые покинули Зал Наград, старательно обойдя лужу крови в центре комнаты. Они быстро добрались до портрета Полной дамы, привычно сокращая путь через замаскированные двери и коридоры.
— Еще пара сантиметров, и Малфой был бы мертв. Рон чуть не убил его, — сглотнув комок в горле, произнесла Гермиона.
— Он использовал Сектусемпру, — опустив голову, сказал Гарри. — Я помню, Снейп таким же способом заживлял раны Малфоя…
— Гарри! — в гостиную ворвалась Джинни, увидев Гермиону, она пошатнулась, но Гарри успел ее подхватить.
— Рон жив. Это кровь Малфоя, — ответил Гарри на незаданный вопрос.
— Я пойду, руки вымою, что ли, — произнесла Гермиона и покинула гостиную.
Она долго стояла под теплым душем, пытаясь привести мысли в порядок. В голове царил полный кавардак. Казалось невероятным, что несколько часов назад Гермиона встречалась с Гримом, осыпала ругательствами Малфоя, который не составил списки учеников, остающихся в школе на Рождество…
А потом он умирал на ее руках… Столько крови она еще не видела. Придерживая его голову и осторожно вытирая кровь, Гермиона молилась, чтобы Малфой выжил. Она терпеть его не могла, но смерти не желала никогда. Казалось невероятным, что он мог умереть сейчас, пережив войну, умереть таким молодым, не прожив и двадцати лет…
Пузырек с успокоительным был наполовину пуст. Гермиона осушила его одним глотком и забралась в постель. Больше всего ей сейчас хотелось, чтобы рядом оказался Грим, обнял ее и сказал: «Все хорошо. Я с тобой».
*
В горле неприятно першило от гари, Малфой втянул воздух в легкие и закашлялся. Драко попытался встать, но тело отказывалось слушаться, будто придавленное сверху многотонной тяжестью. Ветер опалил лицо ледяным холодом, глаза заслезились от боли. Сквозь выступившие слезы Малфой различил вблизи себя красноватое свечение — он с трудом
Драко лежал на единственном островке сухой земли посреди бездны, левая рука и нога свешивалась вниз, туда, где алое зарево освещало извивающихся в болоте жутких существ, давно утративших человеческие очертания. Они ползли вверх по телам друг друга, протягивая свои конечности к Малфою, которого парализовал безграничный ужас. Драко ослеп от яркого света, он не видел, но чувствовал, как тело обволакивает что-то липкое, стремясь добраться до сердца.
Алая волна захлестнула Грима.
*
Ослепительно-белый свет режет глаза. Драко не понимает, откуда он появился. Он ведь не умер снова? Нет… В прошлый раз свет был тускло-серым… Он помнит. Время пока не пришло.
Малфой с трудом разлепил налитые свинцом веки. Перед глазами появился белый свежевыкрашенный потолок Больничного крыла, а затем доброе, с морщинками возле глаз лицо его хозяйки.
— Тихо, мистер Малфой, — заботливо произнесла мадам Помфри. — Не пытайтесь разговаривать — у вас порваны голосовые связки.
Глаза Малфоя бессмысленно закатились, окружающая действительность погрузилась в темноту, в которой не было ничего, кроме тишины и покоя. Иногда сквозь темноту прорывались голоса, зовущие Драко, но он не хотел к ним возвращаться.
Малфой очнулся ночью. В Больничном крыле стояла тишина. После того, как глаза привыкли к темноте, Драко разглядел в другом конце лазарета кровать, закрытую ширмой.
«Значит, и Уизли здесь».
Малфой встал с кровати. Голова закружилась, ему пришлось ухватиться за тумбочку и терпеливо ожидать, пока закончится приступ тошноты. Ступая босиком по холодному каменному полу, Драко добрался до умывальника, зачерпнул рукой воду, сполоснул лицо и в упор посмотрел на свое отражение в зеркале. Он сам себе показался привидением: исхудавшее лицо неприятного болезненного оттенка, сухие потрескавшиеся губы, тусклые, словно потухшие глаза, пугающие своим безжизненным взглядом. Драко провел по зеркалу рукой в бесполезной попытке согнать собственное неприглядное отражение. Пальцы свободно прошли сквозь зеркальную поверхность. Двойник в отражении стремительно исчез, оставив на своем месте зияющую пустоту, от которой повеяло холодом. Раковина умывальника, кран покрылись серебристым инеем.
— Мистер Малфой! — позади него стояла мадам Помфри, буравя слизеринца грозным взглядом. — Марш в постель! Вы едва не умерли, потеряли уйму крови и теперь расхаживаете босиком по холодному полу! Крайне безответственно с вашей стороны!
Мадам Помфри уложила Драко в постель, заставила принять безвкусное зелье, после которого он мгновенно уснул.
И потекли скучные часы безделья в Больничном крыле. Каждый час мадам Помфри устраивала обход своих тяжелобольных пациентов, пичкала Малфоя горьким лекарством, обещая, что голос восстановится в кратчайшие сроки, а Рону делала перевязки, после которых вид его кожи заметно улучшался. На третий день разрешили посещения больных. Больничное крыло наполнилось шумными слизеринцами и гриффиндорцами, мадам Помфри приходилось криком разгонять их на уроки.