Громкий шепот
Шрифт:
– Да. Ну не дураки ли? – Покачивая бедрами, я возвращаюсь к нему и протягиваю бокал. – Мы выйдем из этой комнаты абсолютно незамеченными. Ты же знаешь здесь каждый закоулок. С тобой я всегда в безопасности.
– Верно. – Самодовольная улыбка приподнимает уголки его губ, когда он берет бокал. – Я всегда знал, что не ошибся в выборе. Умная, покладистая, иногда отбиваешься от рук, но это не страшно. Ведь ты все равно возвращаешься домой. – Алекс притягивает меня за руку и усаживает
– Да, – выдыхаю я, целуя его шею. – Ты – мой дом. – Протягиваю свой бокал, чокаясь с ним.
Мы выпиваем залпом виски, и я даже не кашляю. Тошнота тоже отсутствует. Я же говорила: отсутствие рвотного рефлекса – тоже навык.
– Представляешь, в полиции мне наплели какую-то чушь. Сказали, что якобы ты был женат, – хихикаю я. Лицо Алекса белеет с каждой секундой. – О, и что твоя жена, не помню, как ее зовут… – Я потираю виски, пытаясь вспомнить. – Шерри? Лола? Лота? Неважно. – Небрежно взмахиваю кистью, чувствуя, что тело Алекса подо мной становится каменным. – Короче говоря, они сказали, что она пропала, и ее до сих пор не нашли. Кажется, полиции нужно меньше смотреть детективные сериалы, – еще сильнее смеюсь я, подкрепляя свою тупость.
– Заткнись! – выплевывает Алекс и резко притягивает меня за шею, целуя в губы. – Сейчас не время для разговоров, – бормочет он.
Я отстраняюсь, толкая его в грудь.
Боже, помоги мне и скажи, что мои расчеты были верны.
– А мне кажется, самое время. – Встречаюсь с ним взглядом. – Я тут резко вспомнила имя. Ее звали Шарлотта. Красивое имя, не находишь? – Склоняю голову набок.
Алекс резко валит меня на диван и впивается рукой в шею. Понятия не имею, через сколько найдут мое тело, ведь я больше не слышу Рика и Хадсона, но, надеюсь, что я все еще буду дышать.
– Я сказал, заткнись! – Он задирает юбку платья и сжимает другой рукой ягодицу.
– Получается, не только на мою долю выпал дерьмовый муж, – продолжаю я. – Какой она была? Умной? Покладистой? Отбивалась ли она от рук? – Рука Алекса сильнее сжимает шею, начиная перекрывать кислород. – Была ли она сама виновата? Или у тебя были постоянно плохие дни? А может… Может, она в какой-то момент поняла, что ты чудовище, и разлюбила тебя? – хриплю я. – Ведь тебя никто не любит. Мама тебя не любила. Бывшая жена не любила. И я не люблю!
Пальцы Алекса впиваются так сильно, что еще чуть-чуть, и он сломает мне шею. Голова начинает кружиться, а в легких становится все меньше воздуха.
– Она любила меня! Слышишь, сука? В отличие от тебя, она меня любила! – брызжет слюной Алекс. – Допоследнего вздоха тихо кричала эти слова. А ты… – Он добавляет вторую руку к моей шее, со злостью забирая у меня последний вдох. – Ты не смогла их сказать даже тогда, когда я, смотря тебе в глаза, воткнул в тебя нож! Непородистая. Бессердечная.
Я уже не могу ни шевелиться, ни говорить. Лишь просто смотрю на лицо человека, которому мне хотелось подарить все самое лучшее, что есть в этом мире. Окутать его любовью, которой я сама была лишена. Смотрю в лицо человека, ограбившего мою душу до последнего пенни. Укравшего с моего полотна все краски, которых и так было немного.
– Но ты все равно убил ее. Даже несмотря на то, что она говорила, что любит тебя. – Слеза стекает по моей щеке, когда я до последнего пытаюсь шептать слова. – Потому что ты сам не можешь поверить в то, что тебя можно любить.
– Скажи, что любишь меня! Или на этот раз я точно убью тебя, точно так же, как и ее.
Перед глазами стоит темнота, черное полотно, а по телу проносится озноб. Вот сейчас я действительно стану холоднее айсберга.
Через секунду хватка Алекса на шее слабеет, кислород начинает понемногу поступать в организм. Он падает на меня всем телом, хрипя как раненое животное, а затем спускается на пол.
Мои веки медленно закрываются, и я думаю лишь о том, что хотя бы сейчас не ошиблась.
– Что? – еле выговаривает Алекс.
Я пытаюсь прийти в себя, но мне с трудом удается даже открыть глаза.
Вставай! Еще чуть-чуть, ты сможешь!
– Что происходит? – Он кашляет.
Я стараюсь найти рукой опору, чтобы встать. Постепенно открываю глаза и нахожу Алекса на полу. Он хватается за шею, пытаясь расстегнуть рубашку. Ну или разодрать себе горло. С обратной стороны двери слышится шум и крики. А сквозь окна я вижу уйму полиции на первом этаже.
Я поднимаюсь на трясущиеся ноги и нависаю над ним точно так же, как он делал множество раз.
– Что чувствуешь, милый? – произношу осипшим голосом. – Боль? Нехватку воздуха? Сердце бьется так сильно в агонии, что готово пробить грудь? Хочется кричать, но не выходит? Добро пожаловать в мой ад. – Я не шевелюсь и продолжаю наблюдать, как он борется за вдох. – Это яд. Точно такой же, как и ты. Я боялась, что он на тебя не подействует. Ведь тебя сложно переплюнуть. А, забыла, скажи привет нашим зрителям. – Снимаю с волос заколку с другим прослушивающим устройством и бросаю перед его лицом.
Дверь с грохотом падает, оставляя за собой ворох строительной пыли. Зал заполняет десяток человек с оружием, направленным на человека, который сейчас абсолютно слаб, безобиден и беспомощен. Как и я на протяжении нескольких лет.
Я наклоняюсь, поднимаю и надеваю кольцо, являющееся для меня символом безопасности.
– Что с ним? – грубым тоном выдергивает меня из транса Хадсон и резко разворачивает к себе лицом. – Что ты сделала, ненормальная? – кричит он, краснея сильнее и сильнее.