Громкий шепот
Шрифт:
– Я люблю тебя. Тебе не обязательно ничего говорить вслух. Я могу читать тебя там, где ты слепа. – Он закидывает к себе на плечо мою ногу и входит одним движением. – Просто оставайся со мной.
Я со стоном выгибаю спину и хватаюсь за изголовье кровати, царапая ногтями мягкую кожу.
– Останусь, – слышу я свой голос, но в голове звучит «рано или поздно все равно придется уйти, чтобы наконец-то исцелиться и позволить себе любить этого мужчину».
Макс прижимает ладонь к низу моего живота и слегка надавливает, прежде чем сделать новый толчок. Это
– Это невыносимо, но так чертовски хорошо одновременно, – хрипит он, вновь погружаясь в меня.
Одна его рука удерживает мою ногу на плече, а другая сжимает бедро, не позволяя сдвинуться с места. Не то чтобы я собиралась.
Макс ускоряет темп, выводя нас на новый уровень наслаждения. Сбрасывает мою ногу и сплетает наши тела. Он двигается быстрыми волнообразными движениями, а я прослеживаю руками каждый мускул на его спине.
Меня до ужаса пугает каждая эмоция, ищущая выход прямо сейчас. Я так чертовски устала держать все в себе и извращать свои истинные чувства…
Он смыкает свой рот вокруг моего соска, а рукой играет с пирсингом на другой груди.
Рядом с ним я наконец-то ощущаю себя женщиной, а не чертовой нерушимой китайской стеной. Чувствую себя живой. Я целую Макса яростно и отчаянно, показывая то, что не могу произнести вслух. Давая понять, что он нужен мне.
– Я… я… – Долбаные слова! Почему я столько раз позволяла им слетать с губ для ужасного человека, но не могу вымолвить их сейчас? – Я всегда буду выбирать тебя.
Внутри меня все сокращается, и взрыв, напоминающий извержение вулкана, разливает тепло по венам. Я не могу уследить за стонами, вылетающими из нас, но чувствую, что Макс тоже близок. Мы соприкасаемся лбами, встречаемся открытыми и уязвимыми взглядами, пробирающимися в отдаленные участки души. Он запутывается пальцами в моих волосах и шепчет:
– Мы были созданы, чтобы заполнить пустоту друг друга.
На этих словах Макс несколько раз резко толкается в меня и с хрипом кончает.
Спустя несколько минут я мягко провожу кончиками пальцев по его расслабленному и полному удовлетворения лицу, запоминая каждую морщинку и родинку. Он делает то же самое, соединяя веснушки у меня на переносице.
– Все хорошо? – спрашивает Макс, ловя мой взгляд.
– Ты оцениваешь себя на «хорошо»? – усмехаюсь я.
– Все отлично? – Он выгибает бровь.
– Да. – Я касаюсь губами его щеки. – Макс Гилберт, вы великолепно исполнили свой супружеский долг.
– Полагается ли мне награда? – Он перекатывается на спину, утягивая меня за собой.
Я располагаюсь у него на груди и обвожу кончиками пальцев контур татуировки.
– Я могу сделать тебе кофе. Вроде как это тоже стало моим супружеским долгом. – На моем лице появляется улыбка.
– Вот видишь, а ты собиралась уходить. Я же не умею пользоваться кофемашиной. Ты такая жестокая, Валери, – драматично цокает Макс.
Я кладу голову ему на грудь, слушая ритмичное сердцебиение. Мне хочется остаться в этой комнате
Макс может до конца дней стараться дорисовать то, что давно было стерто, и определенно это будет иметь эффект. Но только художник знает, в каком порядке он будет брать краски, кисти и холст. Только я знаю, какие цветы и цвета гниют внутри меня. Мне нужно вырвать их с корнем.
– Я обещаю, что всегда буду выбирать тебя, но мне требуется исцеление, Макс, – тихо говорю я.
Несколько секунд ничего не происходит. Мне кажется, что Макс даже не дышит. Но затем он касается моего подбородка, заставляя посмотреть ему в глаза.
– Хорошо, – произносит он полным эмоций голосом, прерывисто выдыхая. – Я знаю, что тебе это нужно. Просто… кажется, что мне уже не удастся вспомнить, какой была жизнь до тебя. – Он проводит рукой по моим волосам. – Вместе с тобой я полюбил жизнь, даже когда вокруг нас бушевал постоянный шторм. Мне хочется отдать все деньги мира, лишь бы ты была счастлива. Именно поэтому я и отпущу тебя. На время. А потом завоюю вновь.
Господи, этот мужчина… Ему не придется этого делать.
– Я слишком долго ждал тебя в своей жизни, чтобы так легко отказываться.
Макс смахивает слезу с моей щеки. Я понимаю, что залила слезами всю его грудь. Еще никогда так не гордилась тем, что плачу. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы подарить этому человеку лучшую версию себя. Цельную. А не по кусочкам. Он единственный, ради кого я готова это сделать.
– Из-за меня плачет Валери Гилберт, я счастливчик, – с болью усмехается он. Гилберт. Он все еще называет свою фамилию. – Не каждый удостаивается такой чести.
– Макс.
– Да?
– У нас день рождения двадцать седьмого ноября. – Я не отрываю ладонь от его сердца, чтобы в точности запомнить, как оно бьется.
– Верно, – кивает Макс.
– Мы Стрельцы.
– И?
– Любишь стрелять из лука? – шепчу, не сводя с него глаз.
– Люблю попадать в цель. – Он овевает дыханием мои губы и нежно целует.
– Ты давно в нее попал.
Глава 29
Валери
Я люблю тебя.
Я люблю тебя.
Я люблю тебя.
Его признание крутится в голове, как понравившаяся песня, которую ты ставишь на повтор снова и снова, пока тебя не начинает тошнить. Но разница в том, что эти слова я готова слушать вечно.
Это так несправедливо – вбирать их, как воду после засухи, когда понимаешь, что отдаешь в ответ слишком мало. Я ощущаю себя своей мамой, которая на протяжении всех лет пренебрежительно относилась к моим чувствам.