Громовая жемчужина
Шрифт:
— Слезай-ка вниз, «простой помощник плотника» — познакомимся.
— А расскажешь, зачем разукрасил сцену ракушками и свечами? — дерзко поинтересовался шпион, и не думая спускаться. — Я прямо лопаюсь от любопытства.
— Уж конечно, иначе бы ты сюда не полез.
— Брат, да что ты с ним рассусоливаешь?! — воскликнул Анук. — Давай стряхнем его оттуда, привяжем к сосне и побеседуем начистоту! Хочешь, возьму допрос на себя? Я давно не упражнялся…
— Не спеши. Поначалу его надо оттуда достать.
— Вот именно, — поддакнули сверху.
— Легко!
Вместо ответа сверху прилетела с силой пущенная шишка. Бросок оказался удачным — Анук с ругательством схватился за ушибленную голову.
— Сказал же, подожди!
Сахемоти едва успел перехватить младшего брата, который вспыхнул от бешенства и кинулся к сосне, забыв о веревочной ограде.
— Разве забыл, какой мы собираемся проводить ритуал?
Анук нахмурился было… и вдруг успокоился. На его лице проступила ядовитая ухмылка.
— Разумеется, старший брат, — сказал он с преувеличенной покорностью, отступая и снова садясь на корточки. — Я не посмею тебе мешать. Только вот на избранном тобой для ритуала древе сидит этот выродок. Не помешает ли он?
— С его участием ритуал пройдет даже успешнее, — серьезно ответил Сахемоти. — Везунчик удовлетворит свое любопытство…
— …а уж местные квисины-то как будут довольны! — злорадно подхватил Анук.
Наверху зашуршало, посыпались сухие иглы и мелкие ветки, и невидимый Везунчик с легким беспокойством спросил:
— Что за ритуал-то? Может, сначала вкратце расскажете?
— К чему рассказывать, — ответил Сахемоти, концентрируясь на белом пятне срезанной коры, — если можно все увидеть своими глазами?
— Или даже принять участие… — съязвил Анук.
Взгляд Сахемоти погрузился в истекающую смолой древесину, словно нож знахаря в больное тело. Он кожей почувствовал, как дрогнуло дерево, сопротивляясь вторжению, но теперь это заботило его не больше, чем чернокнижника — хватающая его за руки жертва. Бесстрастное сознание бывшего бога пронизывало плоть дерева, отыскивая видимые ему одному линии и знаки и выуживая их на поверхность.
Из-под краев среза выступили капли прозрачной смолы. Вскоре белеющий в сумраке срез водянисто заблестел и в середине проступил сложный графический символ. На Старшей речи он читался как «отражение». На ощупь знак был влажным и холодным, как и положено куску зеленоватого льда. Огоньки свечей мигали в зеркальной поверхности льдинки, как звезды в море.
Высоко над горой задул холодный ветер. Зашумели и заскрипели сосны, заплясали огни свечей. На песок упало еще несколько шишек, но на сей раз Везунчик был ни при чем.
— Что-то похолодало, — послышалось сверху. — Руки мерзнут. Наколдуй ветерок потеплее, что ли?
Сахемоти даже головы не поднял. Он беззвучно шевелили губами, не отводя глаз от среза. Водянистый блеск знака угасал, его поверхность покрывалась сеткой морозных узоров. Что-то холодное и легкое с тихим шорохом
— Ты что делаешь? Загубишь такое хорошее дерево!
Теперь в голосе Везунчика отчетливо прозвучала тревога.
— Ты просто выражаешь возмущение или желаешь получить ответ?
— А сам-то как думаешь?!
— То есть, любопытство все еще преобладает над страхом. Хорошо… объясни ему, Анук.
Анук фыркнул и торжественно объявил:
— Мастер Терновая Звезда, знаменитый актер, великий чародей и мой старший братец, намеревается засушить это дерево и вывернуть его наизнанку. Угадай, шпион, где ты окажешься, если не слезешь?
Наверху молчали.
Анук злобно засмеялся, потирая ушибленную макушку.
— Небось надеялся, тебя просто заморозят до смерти? Нет, так просто от нас не отделаешься! Тебя тоже вывернет, вместе с сосной. А все шишки с этого избранного древа набьются тебе в кишки и застрянут там на веки вечные, после чего ты отправишься верхом на этой сосне прямиком в Нижний мир. Имперский шпион с шишками священной сосны в заднице — отличная растопка для адского огня…
— Да, огонек бы не помешал, — отозвался Везунчик. — Тут немного прохладно.
— Брат, он нам не верит.
— Подожди, — отмахнулся Сахемоти. — Не мешай. Сейчас поверит…
Несколько мгновений возле сосны было тихо, только шуршали опадающие иглы. Вдруг Анук ахнул и быстро отполз в сторону.
— Тень! — ткнул он пальцем в сторону сцены. — Сюда ползет!
Неспешно заполняя коридор между свечками, из-под сцены толчками вытекало нечто кромешно-черное. Странная субстанция напоминала смолу, над ней курился не то дымок, не то туман, но при этом от нее веяло зимним холодом. Дымный черный ручей вскоре достиг сосны и затопил все пространство, огороженное веревочным заборчиком. Свечи мигали и дрожали, словно собираясь вот-вот погаснуть, однако темнота не выходила за установленные Сахемоти пределы. Бывший бог поднялся с колен и теперь стоял по щиколотку в сотворенном им маленьком дымном омуте.
— Не бойся, Анук. Тебе тень не опасна. Разве я просто так велел огородить сосну этим заборчиком? А меня тень не видит. Зато эта сосна сейчас как пылающий факел во тьме Нижних миров. Как маяк, который виден из тысячи преисподних. Как кусок окровавленного мяса среди тысячи акул…
— Ты блефуешь, — раздался сверху самоуверенный голос Везунчика. — Такого обряда нет.
— Если ты о нем не знаешь, это еще не означает, что его нет… Посмотри, Анук, это любопытно: тень обнаружила сосну и начинает ее пожирать.