Гроссланд. Октагон

Глава 1: Переступая черту.

– Где Джонатан и Сугроб?

– Мертвы. – Леонид «Зуб» Максимилианов слегка вздрагивает от накативших воспоминаний. – Прикрыли меня. Отстреливались. Думал, догонят. Потом, судя по звукам, повстанцы их гранатами закидали. Вот два короба с лентами для гранатомёта.

– Хреново. Всё равно, пойдём на прорыв как планировали. Ты с Егором на гранатомёте, – Жандарм Егор Белобородов мрачно кивает: он всегда готов поддержать любой мой план. – А мы,

На данный момент «мы», это я, и два последних выживших бойца из Тайного сыска: здоровяк Мадсен Притчард Петрович, и Жак «Скоба» Сальников. Оба измотаны двумя сутками без сна.

Два дня и две ночи ожесточённых перестрелок со значительно превосходящим противником сократили наш сводный секретный отряд с тридцати, до пяти человек.

Это были лучшие люди Кржнестова – относительно небольшого провинциального города с приблизительным населением в 60 миллионов человек.

Лучшие из тех, кого смогли отобрать Тайный Сыск и Жандармерия среди своих оперативников: Черных Черепов и Гросс Гвардии, по приказу Секретной полиции Гроссланда.

Я возглавил этих людей, и выжал из них все соки, неумолимо приближая нашу неизбежную победу. Я не жалуюсь на профессионализм провинциальных отрядов спецназа, сейчас главное то, что мы уже близко.

Мы почти прорвались в штаб повстанцев, расположившийся на границе Грацъовской Губернии, в старом заброшенном посёлке, максимально эффективно использовав преимущество неожиданности, и Споровую бурю, заглушившую всю радиосвязь на сотни километров вокруг.

Осталось лишь слегка поднажать, и документы у нас в кармане.

Главное логово повстанцев расположилось в здании бывшей ратуши, наша группа сидит напротив – в развалинах какого-то административного здания с маленькими глубокими окнами.

Вернее, до Великой Мировой Войны это была ратуша. Как её использовали люди, заново заселившие это место – вопрос открытый. Посёлок вновь опустел, когда начал наступать Споровый лес. Шли годы, здания ветшали, теряя последние крохи уюта и красоты.

Природа увяла и погибла, уступив место под бессильным небом мёртвому песку пустыни. Изрезанные ветром стволы деревьев в местных скверах и парках постепенно растеряли кору и ветви, белея теперь в сумраке споровой бури укоризненными скелетами, жутко стоящими среди таких же опустошённых временем домов.

Время грозно шло, прибыли повстанцы, и первая споровая буря, а ратуша с парком так и остались стоять в пространстве без надежд и будущего, постепенно уходя в историю.

Итак, штаб охраняется очень хорошо: нас разделяет небольшая площадь с высохшим фонтаном, две пулемётные точки, спрятанные за мешками с песком, и десяток сопляков, пожелавших свободы и равенства. Скоро к ним подойдут разведчики, преследовавшие группу Зуба. Они расскажут дружкам о том, как уничтожили двух наглых имперских «черепных» собак, загнав их в угол, как затравленных зверей. Мы подождём, удобного момента – это будет последний отдых перед победным рывком.

Время прошло быстро, – фактически, мы лишь установили гранатомёт, да снарядили его

Разведчики радостно галдят, бахвалятся трофеями – срезанными нашивками моих товарищей, и их оружием – штуцерами ГБ-8 без боезапаса.

Мы в самом сердце базы, но нас не ждут. Аномальная споровая буря туманит разум, и портит видимость – без биовизора человек не видит дальше десяти шагов. Но у нас есть биовизоры. А ещё у нас есть станковый гранатомёт и код от сейфа главного мятежника. И мы знаем, где спрятан сейф.

– Ну, братцы, за Бога, Царя и Отчество. Вперёд.

Бойцы кивают, мы начинаем штурм.

Первая гранатомётная очередь ложится на крыльцо ратуши, аккурат между двумя пулемётными точками. Серия взрывов превращает всех, кто праздновал победу над палачами кровавого режима в безобразный фарш.

Пулемётчики кидаются к своим боевым позициям, но мы срезаем их короткими очередями автоматических штуцеров ГБ-8 калибра № 2. Такой не встретишь в инфантерии ВСВГ, рядовая пехота пользуется третьим калибром – унитарный гросс-патрон 10х60мм, для залповой стрельбы по споровым мутантам из винтовки Черепного.

Официально, в Гроссланде нет гражданской войны, и линейные армейские части снабжаются оружием для охоты на монстров, но мы действуем не официально.

Наши винтовки короткие, лёгкие, с большими отъёмными магазинами, и стреляют длинными очередями, благодаря патронам 6х40мм. Потому что созданы для убийства людей.

Бегло оцениваю убитых. Дети – им всем нет и двадцати лет.

Гранатомёт работает по окнам второго этажа.

Мы врываемся внутрь первого сквозь массивные двустворчатые двери из тёмного металла, украшенные тиснением в виде сложного растительного узора. Пускаем впереди себя две гранаты – первая без чеки, вторая, после взрыва, но с чекой.

Внутри – четыре трупа.

Один изменник ещё жив. Он удивлённо смотрит на свои, казавшиеся некогда неотъемлемыми внутренности. Теперь они безобразно вывалились на грязный кафельный пол, разделив его бесславную жизнь на «до» и «после».

Второй тоже жив. Он чудом пережил взрыв, контужен, и уже сообразил, что мятеж только что кончился. Встал на колени, и смиренно поднял руки над головой, заворожённо уставившись на подло невзорвавшуюся гранату.

Притчард, ветеран армейского спецназа «ГРОб», ныне служащий в Тайном Сыске, проворно добивает обоих – он устал. Мы все устали, и нам следует поторопиться.

Зачищаем первый этаж. Дверь за дверью, коридор за коридором. У нас есть хорошая археотехника, мы знаем, в каких комнатах прячутся обитатели ратуши.

Граната-взрыв-граната-выстрелы.

Труп за трупом. Предатели в панике. Почти никто не оказывает сопротивления. Некоторые выбегают в коридор, но тут же гибнут. Иные, пытаются отстреливаться даже после предупредительных гранат. Стреляют, как правило, наугад, из неповоротливых длинных пехотных болтовых винтовок – тех самых, что украшают флаг Гроссланда, аккурат под Черепом Ветерана. Но им нас не остановить. Спустя двое суток ада и естественного отбора выжили только лучшие из лучших.