Гроссланд. Октагон
Шрифт:
– Какого дьявола тут происходит?! – Почти кричит Притчард, держась за изувеченную руку.
Зуб достаёт пакет для первой помощи, я снова бегу к Егору.
Он распластался на полу, лёжа лицом вниз. Жандарм потерял много крови, но его ещё можно спасти. Мои медикаменты немного отличаются от медикаментов в аптечках моих спутников. Вскоре, первый укол останавливает кровь, второй снимает боль.
Товарищи не верят своим глазам и не находят слов. Они лишь удивлённо светят фонарями на обезображенного Егора, который внезапно, к всеобщему облегчению, открывает глаза, и жадно, подобно
– Притчард, Леонид… – Трясущаяся рука обвинительно показывает на меня. – Он не из Обервардена.
– Зуб, доставай физраствор – он потерял много крови.
– Уже.
Егор хватает запястье Петровича, и тянет его к себе. Его глаза полны слёз.
– Скажите моей маме, что я люблю её. Он всех нас погубил!
– Тише, тише… – Машинально бормочет Зуб. – Всё будет хорошо…
Я заканчиваю реанимацию. Зелёный гель на время восстановит повреждённые ткани. Но лишь на два-три дня.
– Он всех нас убьёт! Меня завербовал Оберварден, чтобы я следил за этим самозванцем!
– Всё. Держи таблетки. Ешь по одной каждые пять часов, в течении трёх дней, иначе Зелёный гель расползётся.
– Что? Ты о чём? – Жандарм невидящим взглядом смотрит на своё тело, на затвердевший гель, и отказывается верить своим глазам. – У меня же была дыра на всё туловище!
– Она вернётся, если не дойдём до биотяга Фюрштандисов.
– Я умирал!
– Поживёшь ещё. – Я дружелюбно похлопал его по плечу, и начал осматривать руку Притчарда.
Молчание затягивается. Напряжение растёт. Мои спутники боятся и нервничают. После откровения жандарма, любой вопрос будет неправильным, и каждый ответ станет неверным.
– Так Егор прав? – Леонид беспощадно смотрит на меня своим прямым и честным взглядом. Он знает ответ – уже давно решил всё для самого себя. – Кто ты такой? Ты сектант? Шпион Гранд Концерна?
– Егор прав. – Мрачно отвечает Петрович. – Он явно не из Обервардена. Я нашёл это в штабе мятежников.
Он достаёт планшет из-за пазухи.
– Это стенограмма допроса. Видимо, их штабной радист оказался кротом. Его застали за передачей в эфир кода от сейфа. Парня долго пытали. Вот, смотрите, на этой странице он называет имя «Октагон». Звучит знакомо, не правда ли? Он пытался свалить всё на Оберварден. Но ему не поверили.
«Октагон» – мой оперативный позывной на время этого мероприятия. Не повезло радисту, мир его праху.
– Почему? – Скромно интересуюсь я.
– Потому что его пытал мутант-логик. Он вскрыл его сознание, и контролировал допрос. Ему показались странными воспоминания о вербовке. Было много мути и пробелов. Как после редакции памяти. И они решили, что бедняга работал на Тайный Сыск.
Всё верно решили, как и было запланировано.
– Я не сектант. Я служу Гроссланду.
– Тогда кто, merde-scheisse, ты такой?! – Вспылил Зуб.
Все они чувствуют себя обманутыми. Цинично обманутыми, страшно испуганными и бесконечно уставшими.
Тайный Сыск и Оберварден – самые властные организации Гроссланда. Нет в стране более уполномоченных, и в то же время, секретных структур. Так думали мои спутники до того момента. Так думают все граждане Единого Гроссланда.
– Я тот, кто подчищает за вами ваши упущения, промахи и недоработки. Я делаю так, чтобы «Падений Розенбургского Дирижабля» случалось поменьше.
Мой ответ честен и прост, потому, его очень неприятно слышать. Впереди нас ждёт биотяг «Фюршатндисов», набитый агентами моего Бюро и первоклассными редакторами памяти. Если мои спутники узнают немного правды об истинном положении дел в стране – это снизит возникшее напряжение в отряде с минимальными рисками. В конце концов, это психически устойчивые взрослые профессионалы из отрядов специального назначения: Гросс Гвардеец жандармерии, Черный Череп Тайного сыска и бывший разведчик из армейского спецназа ГРОб. Пожалуй, они переживут небольшой срыв покровов.
Проклятые бюрократы… Зачем было документировать допрос, если ты уже вышел из системы? Разве не в этом смысл организации анархических сект?
– Ни Тайный Сыск, ни Оберварден, ни уж, тем более, – жандармерия, не справляются с проблемами Гроссланда. – Товарищи молчат. Зуб отвёл глаза, жандарм медленно, маленькими глотками, пьёт воду, которую нам лучше бы экономить. Но ему можно. Притчард задумчиво поглаживает остатки геля, что заполнили его рану. – Споровый Лес пожирает весь Гроссланд. Если его нет в Грацъовской губернии, это не значит, что его нет в других местах. Сектант – для вас это лишь броское слово, чтобы сажать и расстреливать неудобных людей. Но я знаю ваши личные дела наизусть – ни один из вас не видел живого мутанта, и о сектантах вы наслышаны лишь по жутким новостям, которые приходят из даже не с периферии соседних городов-крепостей, а вообще пёс-знает-откуда. Хотели правды? Вот это правда. Гроссланд огромен, но не бесконечен. И в нём уже стало тесно, даже без Споровых новообразований. И наша вылазка – бойня, которую мы устроили сосункам с пограничья. Этого Гроссланд даже не заметит. Ублюдки перестреляли бы друг друга, если не в эту Споровую бурю, так в следующую.
– Тогда зачем погибли наши товарищи?!! – Закричал Леонид. – Мы были уверены, что сражались за нашу страну!
– Вы и сражались, разве нет? И я сражался вместе с вами за моё отечество. И я готов умереть за него так же, как каждый из вас.
– Так ты, значит, за нас? – С издёвкой уточнил Зуб.
– Я за вас, за, Господа, Царя-Императора, и наше Отечество.
– Но на кого ты работаешь?
– Если мы выберемся отсюда – я скажу вам. Даю слово. Как ни крути, у вас нет выхода, братцы. Вам придётся снова довериться мне, если хотите спастись из этого подземелья, и вернуться в Кржнестов.
Снова неловкое молчание. Каждого посещают мысли о чём-то личном. О последних прожитых днях. Об удручающем настоящем и мрачном будущем. Они не верят мне. Может быть, даже не верят друг другу. Трудно вообразить, что в Гроссланде может найтись организация, стоящая выше всеведущего Обервардена, и всемогущего Тайного Сыска. Это совершенно бессмысленно, но каждый постепенно начинает осознавать, что их лидер – Октагон, действительно куда опаснее лучших специалистов Сыска и Обервардена. Каждый успел не раз лично убедиться в этом за время похода.