Грозненские миражи

Семенов Константин Константинович

— Ерунда! — отмахнулся Валька. — Тапику подарю. И вообще, я её на носки обменял.

— На что?!

— На красные носки. А что — всё хотят быть модными!

— Ну ты даёшь! — повторил Витька. — Как тебе это только удаётся — такой дефицит! Интересно, будут книжки когда-нибудь свободно продаваться?

— Только если все вдруг перестанут читать.

— Ну, этого точно никогда не будет! А мне красные носки можешь достать?

— Будут! — небрежно пообещал Валька.

— И мне! — не выдержал Гарик. — Мне тоже, Кулёк!

— Запросто!

Блок «БТ».

— Что?! — почти закричал Гарик, и все засмеялись. — Ты ж сам говорил, что…

— Ничего, пригодится, — перебил Валька. — Да ты не мохай, я заплачу.

Разглядывая пахнущий типографской краской дефицит, прошли мимо «Столичного», миновали «Овощной» и аптеку. Слева опять показался Комсомольский скверик с играющей у фонтана малышнёй, чуть дальше — покинутая полчаса назад школа. Осторожный Гвоздь предложил обойти квартал вокруг, чтоб не быть замеченными из окон, но его никто не поддержал. Окна скрыты деревьями, на улице толпа народа — кто там что заметит. Да и неохота тащиться вокруг Совмина!

Компания почти поравнялась с кафе «Южное», когда по барабанным перепонкам ударил высокий голос.

— Беляшики! Горячие бе-ля-ши-ки!

Кричала средних лет продавщица в белом халате. Она кричала так круглый год, и зимой и летом. Витька готов был спорить, что когда он пошёл в первый класс, тётка уже стояла здесь, оглашая окрестности своим знаменитым криком.

Валька подошёл к продавщице и купил десять пирожков. Знаменитых грозненских пирожков с требухой по четыре копейки за штуку. Почему-то в народе их называли «пирожки с котятами». Ах, как же они пахли!

Через пять минут прогульщики спустилась по лестнице к набережной сквера Лермонтова у Ленинского моста и принялась за пирожки. Замечательные пирожки, да что там замечательные — просто слов нет, какая вкуснотища! Только мало. Три минуты — и нет пирожков, одни воспоминания.

— Пацаны, урок кончился, — сказал Витька поглядев на часы.

Часы — новенький «Полёт» — ему недавно подарили на четырнадцатилетние и он смотрел на них при каждом удобном случае.

— Дай посмотреть, — попросил Гарик.

Витька расстегнул ремешок и протянул часы. Гарик внимательно осмотрел их со всех сторон, пожал плечами и отдал обратно.

— Хорошие часы, — раздалось сзади.

Витька обернулся: рядом стоял незнакомый паренёк-чеченец лет семнадцати. Один. Но все сразу напряглись.

— Дай посмотреть! — парень сделал шаг вперёд.

— Муха! — предостерегающе сказал Валька. — Муха, не давай!

Парень широко улыбнулся.

— Да ты не бойся! Я посмотреть хочу. Дай!

Он по-прежнему улыбался, но глаза смотрели уверенно и, глядя в эти карие глаза, Витька поплыл. Наверное, так себя чувствует кролик перед удавом: знает, что надо бежать, а не может, и сам делает шаг навстречу.

Витька протянул руку и отдал часы.

— Хорошие часы! — повторил чеченец.

Не переставая улыбаться, обвёл всех взглядом, положил часы в карман, повернулся и, не торопясь,

пошёл прочь.

— Эй! — опомнился Витька. — Часы отдай!

Парень даже не обеонулся.

— Эй! Отдай часы!

Чеченец оглянулся: на его лице не было улыбки — прищуренные глаза смотрели угрожающе и немного презрительно.

— Часы! — растерянно повторил Витька.

Парень еле заметно усмехнулся и так же неторопливо пошёл вдоль набережной.

— Стой! — крикнул Валька. — Стой, гад! Пацаны, что же вы!

Пацаны, решительно двинулись следом, наперебой выкрикивая: «Отдай часы! Сейчас получишь! Отдай!» Впрочем, близко подходить никто не решался, а Сашка и вовсе вскоре отстал. Чеченец, между тем, спокойно шёл по набережной в сторону трамвайного моста, унося с собой Витькины часы.

— Муха! — крикнул Валька. — Пацаны! Он же уйдёт так!

Гарик, Валька и вроде бы немного опомнившийся Витька подбежали сзади к пареньку; Валька протянул руку.

— Стой!

Чеченец резко обернулся, нагнул голову, и Валька остановился. Паренёк постоял, оглядел всех троих — остальные близко не подошли — и пошёл дальше. Скорость он, впрочем, увеличил и теперь, время от времени, искоса поглядывал назад.

— Пацаны, — растерянно сказал Валька, — он же уйдёт так. Поднимется сейчас наверх, потом через «Космос» и на Бароновку…Он же один! Муха!..

Пацаны переглянулись, и стало ясно, что единственное, на что они способны, — это так же идти следом и повторять, как заклинание: «Отдай, отдай, гад!» А Муха….От него вообще было мало толку: таким растерянным Валька его не видел давно.

— Уйдёт же… — повторил Валька.

— Эй! — громко раздалось сверху. — Вы куда? Подождите!

Пашка спустился по каменной лестнице, приблизился к фонтану.

— Да подождите вы! Муха! Валька!

Валька оглянулся, махнул рукой. Чеченец, заметив ещё одну потенциальную опасность, ещё немного ускорил шаг. Совсем немного.

А Пашка, поняв, наконец, что происходит что-то неприятное, побежал и остановился только, чтоб спросить:

— Что?

— Часы! — кивнул головой на удаляющуюся спину парня, сказал Гарик. — Мухины. Забрал!

— Стой! — крикнул Пашка и бросился следом. — Стой!

Чеченец привычно подпустил очередную жертву: он был уверен в себе, этот паренёк, он не боялся этого «стада». Какое дело волку, сколько в стаде овец. Когда до нового «барана», оставался один шаг, парень резко, как он уже делал не раз, оглянулся.

И еле успел увернуться.

Кулак вскользь задел его по уху, и тут же Пашка ударил снова. В последний момент парень отбил удар, попытался отскочить в сторону и дёрнулся от резкой боли в боку: Павлик достал его левой. Недавний охотник открылся и мгновенно сам превратился в жертву, пропустив сразу два удара — в лицо и в живот. А потом, уже лёжа на асфальте, дёрнулся ещё раз и скрипнул зубами от боли. Это уже Валька, стараясь избавиться от недавней растерянности, что есть силы пнул его ногой.