Грязная история
Шрифт:
Но я только сделал вид, что разочарован:
— Это меня не очень устраивает.
— Я написал для вас личную расписку. — Уилленс достал из кармана листок.
— На бланке УМЭД?
— Вы с ума сошли? Я не стал бы носить с собой такие опасные бумаги. В Кавайде Кинк приказал обыскать все наши вещи. Вы этого не знали? Это было сделано, когда нам выписывали удостоверения личности. Кинк — парень в высшей степени осторожный. Вот. — Он протянул мне расписку и еще какой-то листок. — Это условная фраза сигнала с подробными указаниями, что надо делать. Ошибиться невозможно. Самое главное, чтобы сигнал ушел сегодня как можно раньше,
Я почувствовал, как Уилленс нервничает, передавая мне эти бумаги. Он боялся выпустить их из рук и сначала хотел убедиться, что может мне доверять.
— Постараюсь сделать все возможное, — пообещал я. — Мы не вступим в дело, пока ваша группа не выдвинется сегодня ночью, чтобы занять таможенный пост. А вы отправляетесь не раньше десяти. Если Тропмен решит ехать с вами, мне будет легче послать сигнал. Но если он останется или поблизости будет торчать Кинк, мне придется немного подождать.
— Я все понимаю, но вы уж постарайтесь.
— Конечно. Но у нас есть еще одна проблема. По-моему, Гутар что-то заподозрил.
— Откуда?
— Уж такой он человек. Гутар видел, как я разговариваю с вашей женой. Кроме того, мы с ним давно знакомы. Да и живем в одной хижине. В общем, Гутар знает, когда у меня что-то на уме. И сейчас все время пристает с расспросами.
— А вы не можете от него отделаться?
— Вы ведь знаете Гутара. С ним не так просто совладать, зато вполне можно было бы включить в нашу игру.
— А он согласится?
— На таких же условиях?
— Если без этого не обойтись.
— Не знаю, надо попробовать. Гутару тут далеко не все нравится. Могу закинуть удочку.
— Только, ради бога, будьте осторожны.
— Конечно, ведь это и в моих интересах.
— Разумеется. Но вот что я вам скажу: труднее всего будет, когда Кинк решит отложить операцию и отступать. Тут все страшно разозлятся и возжаждут крови. Тогда нам вместе со всеми придется туго, мы будем мучиться неопределенностью и злиться на Кинка. Когда ГМАОЦА заплатит по контракту, мы попросим, чтобы нас перебросили самолетом в Энтеббе. А уже оттуда спокойно отправимся в Амари. Понимаете?
— Да.
— Тогда нам пора возвращаться.
Позднее, вернувшись в хижину, я обо всем рассказал Гутару и показал ему расписку. Француз с завистью пощупал ее. Бумага была составлена в виде обязательства выплатить деньги, и, не будь там проставлено мое имя, думаю, Гутар положил бы ее в карман.
— Он готов и тебе выдать такую же, — заметил я.
— Вот и хорошо. — Француз усмехнулся. — Тогда ему будет чем заняться сегодня вечером, пока мы сидим на этом таможенном посту.
У меня все дрогнуло внутри. Я чуть не забыл, что всего через несколько часов разговоры закончатся и нам предстоит действовать. Усилием воли я заставил себя сосредоточиться.
— Остается решить один вопрос, — сказал я. — Когда мне все-таки передать этот сигнал. Ясно, что не сегодня, но насколько придется тянуть время завтра?
Гутар задумался и вытащил карту.
— Если исходить из того, что первый блокпост мы захватим без проблем, то к семи окажемся вот здесь, в Сикафу. Коль скоро мы перережем телефонные провода до того, как поднимут тревогу (а я намерен сделать это лично), то никто ни о чем не будет подозревать. Сикафу — маленькая деревушка, но там вполне может оказаться радио. Думаю, нам следует иметь в виду, что после семи весть о нападении так
— Я-то не буду спешить, не волнуйся.
Я нарочно сказал это так выразительно, что он усмехнулся:
— Я и не волнуюсь. Но вот что, Артур. Это послание — только страховка на случай, если все пойдет кувырком. Если же дела у нас будут неплохие, думаю, лучше его не посылать. Это уж ты сам сообразишь. Только не принимай скоропалительных решений. Думай, как профессионал. Сам понимаешь.
Я кивнул. А что мне еще оставалось? Как всегда, решения принимал Гутар, а я должен был расхлебывать кашу.
— Да, — кивнул я, — понимаю.
Глава 6
В девять часов вечера мы приступили к операции.
Для Копья это означало, что сержант Муса взгромоздил на командный грузовик пулемет, а мы с Тропменом в последний раз проверили уоки-токи. Потом Тропмен снял замок с ящика, где запирал радиоустановку, и подсоединил длинную антенну. Проверив установку, капитан отдал замок мне.
Должен сказать, это вовсе не было знаком доверия, как могло бы показаться. Генератор, питающий радиоустановку, отключал батареи грузовика, издавая громкий вой. Собирайся я и впрямь послать сообщение Уилленса в ту ночь, мне пришлось бы придумывать, как отвлечь сержанта Мусу. Он, конечно, был совершеннейшим болваном, но даже при этом мне стоило бы труда объяснить, какого дьявола я включил установку, вместо того чтобы спать. Я порадовался, что мне все это ни к чему.
В десятом часу Гутар и Уилленс покончили с погрузкой. Потом явился Кинк и напоследок повторил свои указания.
Все, что предстояло сделать в ту ночь Гутару и его группе, — выдвинуться к эвакуированным еще с вечера таможенным постам Махинди. Как сказал Уилленс, плевое дело. Но все равно чувствовалось, как растет напряжение. Может, это я такой нервный, но ощущал то же волнение и у других. Барбара Уилленс пришла поцеловать мужа на прощанье. Оба старательно не замечали меня.
По сигналу Кинка наши грузовики двинулись вдоль обочины дороги. Они шли с зажженными передними фарами, а мы стояли и смотрели вслед, пока машины не исчезли из виду, скрывшись в зарослях. Затем мы с Кинком и Тропменом уселись в командный грузовик, и я включил уоки-токи.
Минут через десять в микрофоне послышался искаженный техникой голос Гутара:
— Наковальня вызывает Копье.
— Наковальня, Копье вас слушает.
— Поворачиваю на дорогу в Матендо.
— Вас понял.
Прошло минут двадцать.
— Наковальня вызывает Копье.
— Наковальня, Копье вас слушает.
— Приближаюсь к цели. Огни погашены.
— Хорошо.
— Доклад окончен. До свидания. Конец связи.
Я выключил уоки-токи.
Мы вступили на тропу войны.