Гусариум (сборник)
Шрифт:
Потом улица сделала поворот, и Савелий Игнатьевич увидел впереди разбитый воз. Вокруг него лежали разбитые бутылки, но среди них были и целые. Солдаты, шумя, бросились рассовывать бутылки по карманам синих мундиров.
Двое солдат, откупорив бутылки, чокнулись ими и отпили прямо из горлышек.
К ужасу Савелия Игнатьевича, сержант не делал попыток им помешать, а, наоборот, улыбаясь, приглядывал за пленниками.
– Превратности войны, – Мякишеву стало неловко, и он отвёл глаза.
– Олежа, послушайте. А как же рукопись? – Савелий Игнатьевич встревоженно посмотрел на поручика. – Вы подумали, что будет со «Словом…»?
– Уверен, с ним ничего не случится, – отозвался
Они одновременно посмотрели на сумку на плече поручика.
Это не укрылось от предводителя французов. Чёрные глаза сержанта вспыхнули, как два фонаря.
– О, келькёаржан бьяняшэ? Донэзиси, виф [24] ! – с азартом крикнул он и рывком выхватил сумку из рук опешившего Мякишева.
24
Гляди-ка, припрятали немного деньжат? Давайте сюда, живо!
Француз открыл застёжки и запустил туда жирную пятерню. Пальцы заелозили в чреве сумки. Потом лицо солдата пошло пятнами. Он перекинул груз спутнику и раздражённо выругался:
– Мерд… Падаржан [25] .
Молодой солдат, заглянув внутрь, вытащил рукопись. Он равнодушно оглядел её, пролистал грязным пальцем несколько страниц и с видом обиженного ребёнка пробормотал:
– Левьёпапье… сервера пур аллюмэ монпип [26] .
25
Вот дерьмо. Тут нет денег.
26
Только старая бумага. Сгодится, чтобы раскуривать мою трубку.
Солдат свернул рукопись и хотел опустить в карман мундира, но тут на его запястье легли напряжённые пальцы.
– Отдай, – негромко, но настойчиво потребовал Мякишев. – Сетану [27] .
– Куа?.. – растерялся солдат и, обернувшись, жалобно крикнул: – Месьелёсержант, лекаптиф резист! [28]
Ремень натянулся. Сумка повисла в воздухе, раскачиваясь то в одну, то в другую сторону. Солдат, покраснев как рак, с сопением тянул её на себя, поручик – в другую сторону. Послышался хруст рвущейся ткани, и оба рухнули на землю. Сумка осталась в руках у поручика.
27
Это наше.
28
Что?.. Господин сержант, арестованные сопротивляются!
Всё произошло за считаные секунды. Другие солдаты застыли, переглядываясь.
Французский сержант опомнился и хрипло завопил:
– Лебрюлё!.. Озарм, франжян! Шаржэ, фюэ! [29]
Выхватив саблю, он ринулся на Мякишева.
Поручик еле успел схватить с земли кусок оглобли и встретить ею удар. Солдаты в синем, выстроившись в линию, поставили на
Француз, сопя, кружил вокруг Мякишева. Тому едва удавалось отбивать рассечённой палкой удары. Металл звенел о дерево, дерево в ответ глухо трещало.
29
Это поджигатели! К оружию, друзья! Заряжай, пли!
Савелий Игнатьевич скинул с себя балахон, расстегнул кобуру и ощутил в руке мертвящий холод рукояти. Он поводил пистолетом из стороны в сторону, не решаясь выстрелить в человека. Нелегко это сделать, как оказалось.
– Плите же! – крикнул ему поручик. – Да плите же, леший вас возьми! Проклятье…
Сабля молнией сверкнула рядом с шеей Мякишева.
Рабочий прицелился и, зажмурившись, нажал на спусковой крючок. В руке оглушительно бабахнуло, глаза ослепила вспышка.
Француз остановился и вздрогнул. Сабля выпала из его руки и зазвенела о землю.
– Овьерж! Мэдуа, мэдуа… [30] – жалобно простонал сержант, поднеся трясущуюся руку к лицу. Двух пальцев на ней не хватало. Из раны алым ручьём хлестала кровь. Французы вскинули ружья.
– Прячьтесь, поручик! – крикнул Савелий Игнатьевич, первым бросаясь за ближайшую телегу.
Грянул залп, и улица окуталась едким дымом. Доска над головой хрустнула и покрылась мелкими дырочками.
Рабочий, высунувшись, огляделся: Мякишева нигде не было видно. Двое французов хлопотали возле сержанта.
30
Матерь Божья! Мои пальцы, мои пальцы…
Остальные чужаки сосредоточенно чистили шомполами ружья. Потом, достав белые бумажки, они надкусили их и высыпали содержимое в стволы.
– Эй, предупреждаю! Я шутить не буду! – крикнул Савелий Игнатьевич, поднимая маузер.
Присев на колено, французы дали новый залп. Рабочий, прищурившись, начал стрелять в ответ.
Над дорогой взметнулись жёлтые фонтанчики пыли. Один захватчик согнулся пополам, другие поспешно подхватили его.
– Репье! Репье! [31] – отчаянно скомандовал молодой солдат.
31
Отступаем.
Французы, поддерживая товарищей за руки, скрылись за углом. Посреди дороги остались лежать только скомканный синий мундир с золотыми эполетами и брошенная сабля.
Савелий Игнатьевич, подождав немного, высунулся и осторожно оглядел пустую улицу.
– Эй, Мякишев, вы здесь? – крикнул рабочий и напряжённо вслушался в тишину. – Вы живы?
Налетел ветер и стал трепать лежащий на земле мундир. Потом дверь ближайшей избы скрипнула и из неё, хромая на одну ногу, появился поручик. Он смущённо улыбнулся.
– Вы ранены? – с тревогой спросил Савелий Игнатьевич.
Поручик поморщился:
– Нет, просто ушиб колено. Французы ушли?
Рабочий кивнул. Мякишев поднял мундир и саблю с земли. Обернувшись к Савелию Игнатьевичу, он с энтузиазмом заметил:
– А у вас неплохо получается.
– Скажете тоже, – буркнул рабочий. – Лучше бы не выходило. Я привык работать руками, а не стрелять в людей.
– Однако вы спасли нам обоим жизнь, – заметил поручик.
– Да, наверное.
– Тогда нам надо уходить.