Гувернантка из Лидброк-Гроув
Шрифт:
– Дорогой Дориан, ты уже встречал эту милую девушку в нашем доме, - мягко напомнила Дориану леди Амелия, желая ему помочь справиться с затруднением. Лорд Лэндон в это время говорил со знакомым ему генералом и от его внимания ускользнул наш разговор.
– Правда? – недоверчиво протянул Дориан, продолжая рассматривать меня. К моей тайной радости в его взгляде, устремленном на меня, отчетливо читалось восхищение. – Я бы запомнил ее, случись мне встретиться с нею у вас, леди Амелия.
– Дориан, это мисс Линн, племянница некоего коммерсанта Уилсона, - несколько нетерпеливо вставил свое слово его кузен Николас, которого уже начала раздражать пустая болтовня родственников. – Насколько я помню, она училась вместе с Фанни в школе Лидброк-Гроув.
– А-а, Эмма!!! – хлопнул себе по лбу Дориан, наконец-то вспомнив мою особу. Он посмотрел на меня с еще большим восхищением
Фанни обиженно надула свои губки, недовольная тем, что ее любимый кузен отдал мне предпочтение, однако я в первый раз не обратила никакого внимания на ее переживания. Удивленная, потрясенная, сверх всякой меры обрадованная тем, что герой моих грез сделал меня своей избранницей, - пусть даже на время одного танца - я, как в счастливом сне протянула ему свою руку. Дориан легко повел меня, покорную его воле в круг танцующих, и я ступала рядом с ним по тщательно протертому паркету осторожно, ,словно по битому стеклу, очень опасаясь допустить какой-нибудь промах на его глазах. Бестактность своего кузена во избежание пересудов пришлось заглаживать Николасу. Он пригласил на кадриль Фанни, и наша пара образовала вместе с ними каре.
Мы танцевали в пределах своего квадрата, обмениваясь партнерами и живой темп танца расшевелил прежде замкнутого Николаса Эндервилля и обиженную пренебрежением Дориана Фанни. Они оживились, развеселились, и кадриль закончилась для меня более приятно, чем началась, поскольку меня мучило смутное чувство вины перед Фанни, которая перед балом возлагала большие надежды на своего родственника-баронета. Но Дориан не желал меня отпускать и настоял также на том, чтобы я танцевала с ним вальс. Во время вальса мы получили возможность говорить друг с другом и Дориан, спохватившись, озабоченно спросил у меня:
– Эмма, я не нарушил ваши планы? Пожалуй, я был слишком настойчив, и вам не оставалось ничего другого как принять мое приглашение на танец. А вам было бы желательно иметь в качестве партнеров другие лица.
Я залилась румянцем, поскольку совсем не думала о других партнерах для танцев, кроме него, однако ни за что не могла в этом признаться и тихо ответила:
– Нет, сэр Дориан, я никем не была ангажирована. Вы первый, кто оказал мне эту честь.
– Приятно это слышать, то, что я ваш первый партнер, мисс Линн, - сказал Дориан, улыбаясь. Выражение его ласковых глаз говорило о том, что его слова были совершенно искренни. Его глаза, унаследованные от матери-итальянки, имели темный цвет, но от них исходило такое тепло, такая доброта, что они всегда казались мне светлыми. Я просто млела, глядя в них, и с трудом принуждала себя хранить самообладание. Но необычайно трудно иметь трезвую голову и холодный расчет, если жизнь стала напоминать ожившую мечту.
– Хотелось бы мне прочитать, что вы напишите в своем дневнике об этом вечере, - продолжал тем временем Дориан нашу непринужденную светскую беседу. – Ведь если я ваш первый партнер, то должен занимать в повествовании довольно важную роль.
– О, я не веду дневников! – воскликнула я, испугавшись, что он когда-нибудь прочитает все мои сердечные откровения на его счет. И это притом, что мои душевные излияния в дневнике не только не могли его чем-то задеть, но даже польстить, поскольку я всегда отзывалась о нем в восторженном тоне. Однако я еще не была готова быть полностью с ним откровенной.
– Все юные леди ведут дневники, - не поверил моим словам баронет Эндервилль, но заметив мое смущение, нежно добавил: - Не бойтесь, Эмма, я не буду пытаться узнавать ваши маленькие тайны. Мне достаточно посмотреть в ваши глаза, увидеть вашу улыбку, пронаблюдать за изящными движениями ваших рук, чтобы понять ваши чувства!
В эту минуту между нами словно протянулась невидимая ниточка, которая навсегда крепко связала и держала нас вместе, где бы мы не находились. Но в ту минуту, среди шумного бала я от волнения еле ощутила ее, поскольку на нас смотрели сотни глаз. Дориан тоже почувствовал, что пора отдать дань приличиям и неохотно повел меня к леди Амелии. Я шла, опасаясь увидеть укоризненные глаза Фанни, которой точно не могло понравиться то, что я увела от нее кавалера. Однако во время вальса
К моему удивлению, я имела на балу больший успех, чем Фанни, в честь которой давался этот бал, хотя накануне ожидала обратного. Но много совершенно незнакомых мне мужчин и юношей пожелали быть мне представленными и я ни разу не осталась без кавалера на танцах. Даже Николас Эндервилль бросил заинтересованный взгляд в мою сторону, в то время как был занят очередной богатой наследницей, на которой планировал жениться. Такое всеобщее внимание к моей скромной персоне я приписала тому, что в отличие от Фанни, которая любила поговорить, я умела внимательно слушать своего собеседника, а это очень льстило мужскому самолюбию. Но отвечая терпеливыми улыбками на все словесные излияния своих партнеров, в душе я мечтала снова танцевать с Дорианом, и это мне удалось только под конец бала.
Время котильонов прошло, оркестр заиграл контрданс «Сэр Роджер Каверли» и вереница молодых леди, желающих танцевать, снова выстроилась напротив своих партнеров. Для меня снова настали моменты упоительного счастья, когда моей руки касалась рука любимого мужчины, и тогда я окончательно поверила, что превратилась из гадкого утенка в прекрасного лебедя. Под утро, засыпая в спальне Фанни, я продолжала слышать в душе звуки воображаемой бальной музыки, и жизнь представала в радужном свете, как предсказывала Фанни.
Утром Фанни оживленно говорила только о новом предмете своего обожания – молодом виконте Деверо, ничуть не вспоминая Дориана, и это меня откровенно радовало. Любовное соперничество не грозило разбить нашу дружбу, больше Фанни не говорила о своей влюбленности в Дориана, а всецело отдалась новому сердечному увлечению. Сам Дориан при встречах со мной в доме Лэндонов оказывал мне явные знаки внимания, и постепенно я начала мечтать уже о дне, когда он сделает мне предложение руки и сердца. Однако вопреки своему намерению остаться в Лондоне до конца сезона, баронет Эндервилль уехал в начале весны к своему полковому другу, который просил его о содействии в деле чести. Всеведущая Фанни сама толком не знала в чем дело, и только потом мне стало известно, что дело касалось легкомысленной сестры этого друга, тайно сбежавшей из дома с неподходящим претендентом на ее руку. Дориан согласился помогать другу в поисках его сбежавшей сестры, и это послужило причиной его поспешного отъезда. К счастью, они успели вовремя ее найти в Шотландии еще до того как она успела стать женой обольстившего ее негодяя и благополучно вернуть ее домой, чем спасли ее репутацию.
Тем временем в газете «Таймс» было объявлено о помолвке Фанни с молодым виконтом Уильямом Деверо, да и я получила предложение от сорокалетнего полковника Грегори Перри, владельца обширного поместья в Дербишире. Но горячая любовь к Дориану Эндервиллю заставила меня, не раздумывая сказать «нет» очередному искателю моей руки и ждать приезда Дориана.
Фанни и виконту Деверо так не терпелось связать себя узами брака и соединить свои судьбы, что свадьбу было решено играть сразу после заключения брачного контракта. К моему великому сожалению я не могла присутствовать на этом торжестве, поскольку мне пришлось уехать вместе с дядей и кузеном в графство Сомерсет. Дядю замучила подагра, и лучшие лондонские доктора почти единогласно предписали ему отправиться в Бат на лечебные воды. Горячими источниками Бат был обязан своему расположению, поскольку находился в жерле спящего вулкана. Вулкан потух много тысячелетий назад, но он до сих пор продолжал испускать тепло, благодаря которому больные подагрой и ревматизмом могли получить облегчение, а то и исцеление от своих болезней. И вот, в начале лета я очутилась на самом знаменитом английском курорте, не слишком этого желая, но покоряясь выполнению долга послушной племянницы, и могла узнать, как прошла свадьба Фанни только из ее писем и писем леди Амелии.