Гувернантка из Лидброк-Гроув
Шрифт:
Смирившись с перспективой полного уединения на остаток дождливого дня, я распорядилась, чтобы приставленная ко мне служанка Грейс принесла мне из кухни чашку горячего поссета – напитка из горячего молока, створоженного вином - и начала искать на книжной полке романы Ричардсона, намереваясь провести вечер за интересным чтением. Но мне удалось прочитать всего несколько начальных страниц «Клариссы Гарлоу». С немалым шумом к двери нашего дома подкатила большая карета, входной колокольчик громко звякнул, требуя впустить неожиданных посетителей, и скоро в гостиную вступили Фанни и леди Амелия, показавшиеся мне добрыми ангелами, призванными спасти меня от удручающего одиночества.
– Эмма, собирайся, - оживленно заявила мне после приветствия Фанни. – Противный дождь помешал нашей прогулке, зато мы можем отправиться в театр на приемьеру новой оперы.
– В театр?! – растерянно произнесла я. – Не знаю, что скажет на это дядя.
– А разве мистер Уилсон не осведомлен о том, что ты собиралась провести этот вечер с Фанни, дорогая Эмма? – спросила леди Амелия.
– Да, осведомлен, - утвердительно кивнула я головой, и нерешительно добавила: - Но представления заканчиваются за полночь, и дяди нет дома, чтобы я спросила у него разрешения.
– Вот как неожиданное затруднение, - задумалась леди Амелия. – Можно ли послать к нему посыльного?
– Дядя не любит, когда его отвлекают в то время важных дел, - печально ответила я ей.
– Эмма, давай попробуем, - заныла Фанни. – Дориан дал нам свою забронированную ложу и так не хочется упускать возможность побывать на самой громкой премьере сезона.
Имя молодого баронета Эндервилля сразу вызвало горячий отклик в моей душе. Возможность увидеть после долгой разлуки героя моих грез даже сделала меня готовой отправиться в театр, не спросив разрешения у дяди, но к счастью мне не пришлось проявить дерзкое своеволие. Приехавший мистер Уилсон сразу появился в гостиной после предложения Фанни, и леди Амелия обратилась к нему с почтительной просьбой отпустить меня с ними на театральное представление. Дяде же льстило, что я поддерживаю знакомство с настоящими родовитыми аристократами и поэтому он с готовностью дал свое разрешение.
– Пусть Эмма едет, - добродушно проговорил он. – А то, она голубушка засиделась в доме. Я стал слишком стар, чтобы сопровождать ее по различным увеселениям.
После этих милостивых слов я с помощью горничных быстро переоделась в вечернее платье и в обществе друзей спустилась вниз. После того как мы уселись в экипаж, карета быстро помчалась по лондонским улицам, поскольку мы уже опаздывали к началу представления. К счастью, дождь уже перестал лить и мы не замочили свои сверкающие одежды, но непогода не отступала. Мелькающие мимо окон столичные здания окутал столь густой туман, что желтый свет зажженных фонарей еле-еле пробивался сквозь его пелену и напоминал на зрачки неведомых животных. Редкие прохожие и ненароком проезжающие рядом кареты казались неясными привидениями, неожиданно появляющимися и столь же быстро исчезающие. Я невольно поежилась. Мы словно очутились в особом призрачном мире, где с нами могло произойти все, что угодно и это ощущение рождало в моей груди некоторую робость. Я быстро оглянулась на моих спутниц, желая проверить, не превратились ли они в бестелесные призраки – чтение многочисленных мистических романов и выслушивание рассказов суеверных служанок дало о себе знать в самый неподходящий момент – но нет, леди Амелия и Фанни продолжали непринужденно разговаривать, гадая, сильно ли мы опоздаем на оперу. Я успокоилась и вновь обратила свой взгляд в окно, тоже желая поскорее достичь конечной цели нашей поездки.
Искусство нашего кучера, виртуозно правившего четверкой лошадей, запряженных в карету Лэндонов, позволило нам прибыть на театральное представление без опоздания. Грум открыл перед леди Амелией дверцы экипажа, и мы поспешно поднялись по ступенькам обширного крыльца Королевского театра Ковент-Гарден в окружении нарядных леди и джентльменов, тоже желающих приобщиться к высокому оперному искусству. Мена поразил контраст между темными пустынными улицами и щедро освещенным огнями театром. Ковент-Гарден был полон шума, движения и голосов наполняющих его зрителей. Роскошный зрительный зал напоминал огромное чрево гигантского сказочного кита, которое могло вместить в себя всех желающих посетить храм Мельпомены и насладиться музыкой Глюка. По дороге мы неоднократно были останавливаемы приветствиями знакомых леди Амелии, но к счастью успели попасть в ложу еще до первого звонка, возвещающим о начале представления.
Лорд Лэндон уже ждал нас в ложе, находясь в обществе одного молодого светловолосого джентльмена, который тут же был мне представлен. К моему разочарованию, это оказался не баронет Эндервилль, хотя незнакомец несколько напоминал его чертами своего лица. Но насколько Дориан
Мы с Фанни проследовали на передние места ложи за леди Амелией, и уселись по обе ее стороны. Мою подругу тут же окружили обожающие ее поклонники – сыновья и племянники светских знакомых ее родителей, и Фанни довольно благосклонно принимала знаки их внимания, ничего определенного им не обещая. Я скромно держалась в тени, предоставляя ей пожинать все плоды своего триумфа.
Спустя несколько минут погасли все свечи за пределами сцены и представление началось. Театральное действо настолько захватило мое внимание, что скоро я вся обратилась в зрение и слух, позабыв о Николасе Эндервилле. Давали оперу Кристофа Глюка «Орфей и Эвридика» и эта музыкальная история о любви, которая оказалась сильнее смерти полностью заворожила меня. Слезы выступили у меня на глазах, когда театральный Орфей спел свою трогательную песню о любви к умершей жене, умоляя преградивших ему путь фурий пропустить его к ней в обитель мертвых - мрачный Аид, куда никогда не заглядывало солнце. И мне легко было представить на месте главного героя Дориана. Я ни на минуту не сомневалась, что он тоже преодолел бы все преграды на пути к любимой женщине, и сила его чувства победила бы всех демонов, как их победила безмерно волнующая сердце и душу прекрасная любовная песнь Орфея.
Оперная постановка, не смотря на свою большую продолжительность, понравилась не только мне, но и остальным слушателям. Впрочем, аплодировали только мужчины, а благовоспитанные леди не могли себе позволить шумного проявления чувств в публичном месте. Они только очаровательно улыбались и одобрительно перешептывались между собой, вдохновляя таким сдержанным проявлением эмоций своих спутников на новые аплодисменты и цветы певцам. По моим наблюдениям, один Николас Эндервилль остался безучасным среди всеобщего восторга. Божественная музыка Глюка не растопила лед его сердца, и со мною он по-прежнему держался чрезвычайно холодно, плохо скрывая свое ко мне пренебрежение. И я невольно задалась вопросом, почему кузен Дориана столь дурно стал ко мне относиться с самого начала нашего знакомства, если он совсем меня не знает.
Довольные представлением мы разъехались по своим домам, предварительно договорившись о том, чтобы снова посетить оперный театр при удобном случае. Но впечатления прошедшего вечера не отпускали меня и, когда я на следующий день нанесла ответный визит Фанни, то задала ей следующий вопрос:
– Фанни, ответь мне, пожалуйста, не обидела ли я ненароком твоего кузена Николаса Эндервилля? Он был со мной так неприветлив, что я начинаю думать о своей невольной оплошности по отношению к нему.
Лицо Фанни тут же приняло несчастный вид, до того ей было неудобно признаться мне в чем причина отвратительного поведения ее дальнего родственника.
– Боюсь, Эмма, что в пережитых тобою неприятных минутах виновата я, - тихо ответила она мне.
– Ты?!! – искренне изумилась я. – Бог мой, Фанни, причем тут ты?
– Видишь ли я ненароком сказала при Николасе, что жалею о том, что родители не оставили не оставили тебе хорошего состояния в наследство и ты вынуждена во всем зависеть от твоего дяди-коммерсанта. А Николас проявляет интерес только к богатым наследницам. Его выгнали из армии после какого-то скандала, и поправить свои финансовые дела он может только с помощью выгодной женитьбы, - явно смущаясь, объяснила положение дел Фанни.