Гувернантка из Лидброк-Гроув
Шрифт:
– Дориан не виноват в том, что завещание было переписано. Вините свое развратное поведение, их-за него сэр Роджер лишил вас наследства, - быстро сказала я, желая защитить своего любимого.
– Теперь мне все равно, виноват мой кузен или не виноват, мной руководят только мои интересы, - пожал плечами Николас.
– Я все же надеюсь, что когда-нибудь вы раскаетесь в своем поведении и поймете насколько ваши бесчестные поступки были ошибочны и греховны, мистер Эндервилль, - с печалью проговорила я. – Ведь вы тоже созданы нашим Творцом, и в вас также должна таиться божественная искра любви и самоотверженности. Если вы будете следовать путем греха, то все больше будете удаляться от людей в состояние прискорбного внутреннего
Николас внимательно посмотрел на меня, внутренне что-то взвешивая. Затем он усмехнулся и вкрадчиво сказал:
– Милая Эмма, я могу оставить Дориана в покое. Но при одном условии.
– Каком? – быстро спросила я, затрепетав от радости. Было бы чудесно, если мой дорогой жених баронет Эндервилль, которого я безумно обожала, избавился бы от такого опасного врага как его двоюродный брат, ищущий его погибели.
– Если вы выйдете за меня замуж, - объявил кузен Дориана.
Я настолько оторопела от этого неожиданного предложения, что на время утратила дар речи. Николас по всей видимости был готов к такой реакции с моей стороны, поскольку с невозмутимым видом снова предложил мне руку и сердце. Насчет последнего я очень сомневалась. Читатель, из моего рассказа о горестной судьбе юной Элис можно было легко видеть насколько бессердечным являлся мужчина, с легкостью ломающий женские жизни, и его предложение о браке представлялось мне коварной ловушкой, в которую он хотел вовлечь меня. Ведь по английским законам жена и ее имущество являлись собственностью мужа, она не могла свидетельствовать против него на суде, и таким способом как брак Николас наверняка хотел устранить меня как препятствие на своем пути мести Дориану. И я попыталась мягко отклонить его брачное предложение.
– Мистер Эндервилль, мое состояние несколько возросло, однако оно не так велико, чтобы представлять интерес для вас, - сказала я этому охотнику за богатыми невестами, выдвигая, как мне казалось, безотказный довод, способствующий изменению его решения на мой счет.
– Я уже достаточно богат для того, чтобы позволить себе жениться по любви! – усмехнулся Николас.
На этот раз недоверчиво улыбнулась я.
– Мистер Эндервилль, вы уверены в своих словах или намеренно вводите меня в заблуждение? – прозвучал мой вопрос. – Сильные мира сего, к коим вы причисляете себя, презирают любовь и их настоящий интерес представляют только власть и деньги! Зачем же вам понадобилась я?
Вместо ответа Николас мягко взял мою правую руку и коснулся моих пальцев легким поцелуем.
– Эмма, ты все верно сказала – сильных мужчин в самом деле не интересует любовь. Однако из любого правила бывает исключение и для меня таким исключением стала ты, - глухо признался он. – Раньше как бы ни красива была женщина, рано или поздно она мне приедалась, и никакие ее уловки и кокетство не помогали ей снова завоевать мое сердце – я видел насквозь все ее хитрости. Но с тобой все получилось не так. От первоначального инстинктивного неприятия до невольного интереса и влюбленности, мое чувство к тебе все росло, пока наконец я перестал бороться с самим собою и предложил тебе законное супружество. Ты нужна мне настолько, что я готов отказаться об богатства рода Эндервиллей и мести Дориану лишь бы ты была со мной!
Его слова звучали настолько убедительно, предложение было настолько заманчивым, что мое сердце испуганно замерло, когда я поняла, что еще немного и я соглашусь стать женой этого негодяя! Николас в самом деле умел убеждать и находить правильные слова для своей жертвы, по природной проницательности безошибочно
– Мистер Эндервилль, по правилам мне следовало бы поблагодарить вас за честь, которую вы оказали, сделав предложение о браке, но я сомневаюсь, что стать вашей женой – это в самом деле честь для меня. И я не могу стать вашей супругой, поскольку уже давно отдала сердце другому мужчине. Так что не трудитесь больше, предлагая мне узы Гименея.
Николас стиснул в раздражении кулаки, выслушав мой отказ, но спокойно спросил:
– Вы в самом деле решили посвятить жизнь моему сумасшедшему кузену?
– Да, я готова все время быть рядом с Дорианом, и не требовать за это никакой награды. Мне достаточно просто быть вместе с ним, - твердо сказала я.
– Хорошо, тогда я поищу другой способ сделать вас своей женой помимо вашего согласия, - зловеще пообещал Николас и круто повернувшись, начал спускаться вниз в долину.
Я несколько задержалась у стремнины, чтобы успокоиться после тяжелого разговора с мужчиной, у которого не было ни малейшего понятия о порядочности, и тоже отправилась в замок, не желая надолго оставлять Дориана и Анжелу. В глубине души у меня была надежда, что я достаточно твердо разговаривала с мистером Эндервиллем, и он в конце концов поймет бесплодность попытки уговорить меня выйти за него замуж.
Через два дня после того, как Николас объяснился мне в любви в Обитель Ястреба приехал долгожданный доктор Льюис Харпер. Он произвел осмотр своего пациента, а затем в присутствии мирового судьи округи публично объявил о полной дееспособности баронета Эндервилля. Словами не сказать, как мы счастливы были от оглашения медицинского вердикта. Я и Дориан взялись за руки и крепко держались вместе, не желая расставаться. Радовались маленькая Анжела и наши верные слуги. Лишь Николас почернел, как громовая туча, и молча покинул холл, где находилось всеобщее собрание. Для него вид полностью здорового Дориана стал немалым потрясением.
На его стремительный уход мало кто обратил внимания, кроме меня. Но я понадеялась про себя, что его недовольство больше не никому не навредит. После того, как Дориана объявили полностью выздоровевшим, слово его кузена потеряло всякое значение в замке.
Я довольно быстро забыла о Николасе, и начала оживленно обсуждать с Дорианом приготовления к нашей свадьбе. Мы решили пожениться как можно скорее и нас не смущало то, что день предполагаемой свадьбы выпадал на май – месяц, в котором воздерживались вступать в брак.
Из Эдинбурга курьер срочно доставил мне к назначенной дате изящные кожаные туфельки, платье из бежевого атласа, спенсер – короткий женский жакет кремового цвета с рукавами в виде фонариков и длинные лайковые перчатки. Мои волосы, собранные в «греческий пучок», поддерживала серебряная диадема с длинной невесомой фатой, окутывающая мое тело подобно большому облаку. Когда в процессе примерки я посмотрела в зеркало, то увидела, что от прежней Эммы Линн – скромной гувернантки и учительницы Лидброк-Гроув почти ничего не осталось. Ее место заняла сияющая от счастья незнакомка, больше похожая на сказочную фею, чем на земную женщину.
Пятилетней Анжеле к свадьбе тоже приобрели красивое шелковое платьице с большими голубыми бантами и короткой юбкой до колен, чему маленькая модница весьма радовалась. А Дориан для венчания решил ограничиться праздничной одеждой, которая у него уже была, сказав, что лучше он потратит деньги на своих любимых девочек – на Анжелу и на меня, чем на дорогую одежду, которой у него и так много.
Мы все трое с радостью смотрели в будущее, и верили, что все наши прошлые невзгоды и печали остались позади. Мне оставалось только один вечер прожить в незамужнем звании «мисс Линн», на следующий день венчание должно было сделать меня законной супругой Дориана миссис Эндервилль.