Гувернантка поневоле, или Зелье Судьбы
Шрифт:
– А палочку возьмите в левую руку, отставьте ее назад, вот так, изящно-небрежно, склоните голову вперед и немного набок и прогнитесь, – вещал он.
– Это не палочка, это трость, я опираюсь на нее и не могу убрать ее назад! – пыталась вразумить его Анна.
– Ну что вы такое говорите, право, – сердился учитель на непослушную ученицу. – Вы вполне сможете пару минут простоять вот так, – он склонился в каком-то странном вычурном движении.
– Вот так – Анна тростью указала на парня, – я смогу лишь изящно-небрежно рухнуть под ноги их величествам. Или в этом и есть весь
Со злости она попыталась повторить сложно-вычурную позу, за что тут же и поплатилась. Распластавшись перед этим павлинистым, по сути еще пацаном, ей стало так невыносимо стыдно, горько и обидно, что она не выдержала и попросила:
– Уйдите, пожалуйста. Мне надо побыть одной.
Учитель танцев гордо вздернул голову и вышел, не потрудившись даже подать Анне руки.
“Проклятая нога! Как же я тебя ненавижу! Вернусь домой – пройду полное обследование, потрачу все деньги, но буду ходить нормально!”
Она хотела подняться, но трость она “изящно и небрежно” откинула в сторону и не могла сейчас до нее дотянуться, чтобы опереться. Стало обиднее вдвойне и она заревела, размазывая по лицу злые слезы.
– Ани, дорогая, что случилось? – в комнату вошел граф Даниель, он одним движением поднял хрупкую девушку и прижал ее к себе.
Анна уткнулась лицом ему в камзол и, всхлипывая, проревела:
– Домой хочу-у-у!
– Конечно, милая, конечно. Мы только сходим во дворец к тете, попросим у Светлейшей артефакт и сразу отправим тебя домой, да? Только не плачь, пожалуйста! А то глазки красные будут, совсем некрасивые…
– Я и так некрасивая-я-я, – Анна вспомнила, что ее лицо в шрамах, она ведь так и не воспользовалась подарком целительницы, и зарыдала еще сильнее.
– Ну что ты, милая, ты у меня самая красивая! Сейчас еще отвар выпьешь и совсем красавицей будешь.
Он гладил Анну по волосам и по спине, успокаивая, как много раз утешал свою дочь. Девушка постепенно перестала всхлипывать и дрожать, подняла на него заплаканное лицо и спросила:
– Обещаешь?
– Обещаю, милая! Присядь, – он усадил ее перед зеркалом, – давай я, – он забрал у нее платок и аккуратно стер слезинки. – Что тебя так расстроило?
– Я не могу вот это все – поклоны, реверансы, этикет. Я не знаю этого, не умею, я опозорю тебя! То есть вас, ваша светлость, и леди Ирму тоже. – Анна внезапно сообразила, что разговаривает с работодателем и аристократом, и родственником короля, и вообще ведет себя не по-правилам.
– Не умеешь и не надо. Светлейшей до этого вообще дела нет. Просто будь собой – милой, искренней, настоящей. Какая разница, кто что подумает, если через пару дней тебя здесь не будет? – Даниель спрятал платок в обшлаг рукава.
– Но плохо подумают о вас! – горячо возразила Анна.
– Тебе не все равно, что обо мне подумают?
– Конечно, нет!
– Почему?
Анна в отражении видела, что мужчина смотрит на нее с интересом и ждет ответа.
– Ну… – Анна замялась. Ну, не признаваться же, что граф ей симпатичен? – Ванесса моя воспитанница, плохо будут думать и о ней, пострадает ее репутация.
– Я понял. Мы это переживем –
Анна кивнула. Мужчина вышел. Анна посмотрела в зеркало на свои шрамы, подумала – не воспользоваться ли ей чудо-мазью, а потом решила, что раз уж ей все равно возвращаться, то не стоит ничего менять.
Впрочем, чудо сотворили горничные – они уложили Анне волосы, подкололи хитрым способом, что они не выглядели короткими, кремами и пудрой почти скрыли шрамы. Платье Анне тоже понравилось – закрытое, с вырезом лодочкой и приталенное, с пышной юбкой до щиколоток, оно обнажало только ключицы и руки и подчеркивало хрупкость фигуры. Анна казалась себе в нем невесомой фарфоровой статуэткой. Она посмотрела на себя в зеркало и... решительно убрала трость.
Когда Анна спустилась в гостиную, оказалось, что леди постаралась и у всей семьи Саккирел костюмы в одном стиле – камзолы мужчин, платье леди и платье Анны.
Даниель галантно накинул на Анну плащ, отороченный мехом, протянул руку, позволяя опереться на нее, и тихо шепнул на ушко, склонив голову:
– Ты великолепна, Ани.
Анна зарделась и покрепче ухватилась за мужской локоть. Ее ждал дворец!
Глава 17. Во дворце
Анна сидела в кабинете в ожидании, когда ее пригласят на аудиенцию. Кабинет был небольшой, уютный с множеством книг. Граф Саккирел лично сопроводил ее сюда, помог устроиться в кресле, проверил, чтобы не дуло из окна, разжег огонь в огромном камине и ушел, сказав “Не скучай!”.
Анне безумно хотелось забраться в кресло с ногами, взять с полки тяжелый томик, открыть, вдохнуть чуть горьковатый запах книжной пыли, пошуршать шершавыми страничками… “А умею ли я читать?” – подумала она. Очень захотелось проверить. Но взять книгу с полки без разрешения было неудобно. Анна вздохнула и отвернулась к окну. Скрипнула дверь. Анна вскочила, готовая приветствовать жрицу, но в дверь вальяжно вошел... кот. Точнее, это была мантикора, но Анна точно была уверена – это кот! Наглый, рыжий, беспринципный пройдоха, как Васька из соседнего подъезда, который, не стеснясь, залазил через форточку в кухню, чтобы полакомиться жареной рыбкой прямо со сковородки. Анна вообще была уверена, что баба Маня жарит эту мелочь и оставляет ее в сковородке на плите специально для этого нахала. Правда, потом оказалось, что она даже не знала, что кормит этого прихлебателя и искренне удивлялась, почему крышка все время оказывается сдвинута.
Вот и сейчас перед Анной сидел здоровый, крылатый, хищный, но тот же Васька и оценивающе смотрел слегка прищуренными желтыми глазищами.
– Брысь! – неожиданно для себя сказала Анна.
И опять ей показалось, что в слегка приоткрывшихся глазах кота она видит вопрос: ”Чего?”
– Иди отсюда! – сказала девушка.
Кот в ответ нагло развалился перед входом, и, не мигая, уставился на Анну.
“Ага, сщазз”, – говорил его вид.
– Нахал, – обиженно буркнула Анна.
Кот едва заметно повел ушами и шевельнул кончиком хвоста. “Сама такая”, – прочитала Анна в его движениях.