Гвардейские залпы
Шрифт:
Радушие ее длилось всего два дня. Очень быстро она стала мрачной и резкой. Быстро преобразилась и моя комната. Сразу исчезли простыни и наволочки. Потом перины и подушки. А вскоре и мягкая большая кровать. Ее заменила обычная койка, простеленная несколькими досками, жиденький ватный тюфячок и такая же подушка. Но деваться было некуда, и я терпел. Понятно, что вести Таню к себе не хотелось.
– Да, не скажешь, что уютно!
– сказала Таня, когда мы пришли.
– У тебя, кроме концентрата твоего, есть еще что-нибудь?
–
– Так я и думала! Давай их сюда, - забрав хранившиеся за окном продукты, Таня решительно направилась на кухню, а я, затаив дыхание, начал прислушиваться к разговору, завязавшемуся между женщинами. Голоса звучали вполне мирно.
– Он у тебя сгнил, этот концентрат, вот и хозяйка твоя удивляется тоже, минут через двадцать, внеся кастрюльку в комнату, сказала Таня.
– А вообще сойдет.
– Сойдет!
– я осторожно заглянул в кастрюльку. В мутной воде плавали комки неразошедшегося концентрата вперемешку с кусками свинины.
– Ну, тогда давай ужинать, - ласково сказала Таня. Она снова вышла на кухню и вернулась с двумя солеными огурцами и мисочкой капусты. А я-то опасался. что хозяйка ее обидит.
Так начался наш медовый месяц, безмятежный и светлый, несмотря на трудное военное время.
Был конец марта, когда я покидал этот, ставший мне дорогим маленький городок. Таня меня проводила только до платформы, нужно было спешить на завод.
– Вот уедешь ты, - сказала она печально, - а у меня сын или дочь родится... И будем думать, где ты там, что с тобой.
– Если девочка родится, назовешь ее Таней.
– Вот уж - две Тани. Зачем?
– печально улыбнулась она.
– Ну тогда... Стой!
– Я даже вскрикнул.
– Катюшей! Как хорошо.
Таня даже засмеялась.
– И будут все Катькой звать!
– Все!.. Я сказал...
Глава седьмая. Карельский перешеек
А-а!.. Прибыл, друг милый! Вот уж, как я рад!
такими теплыми словами встретил меня Васильев. Отшвырнув ногой табуретку, он протянул мне руки.
– Садись, рассказывай!
От Васильева скрывать было нечего, и я рассказал все как есть.
– Так!..
– протянул он, когда я закончил.
– А как же все-таки нога твоя? Говоришь, здоров, а из ноги осколок прет! Ты, может быть, поступаешь опрометчиво. У тебя была хорошая почетная работа...
– Хочу воевать, - так и вырвалось у меня.
– А нога... Со временем пройдет - буду оберегать.
– Он ведь женился!
– не совсем кстати, со смехом вставил Комаров.
Васильев сразу весело вскинул глаза:
– Женился? Силен! Есть фотография? Я достал только вчера полученную от фотографа карточку Тани.
– Красивая!
– Васильев подальше отставил от себя фотографию.
– И бедовая, наверное?
– Есть немножко. Палец, во всяком случае, в рот не клади.
Все засмеялись.
– Значит, воевать хочешь... У командира полка был?
– лицо Васильева
– Нет! Я прямо к Ивану и с ним - к вам.
– Это ты правильно сделал. Командир полка тебя не знает.
– Васильев помолчал мгновение.
– А нас знает. Правильно, Кузьмич?
Комаров улыбнулся и кивнул.
– Значит, и идти тебе к Ивану Захаровичу вместе с нами и нам даже вперед зайти.
Васильев встал, оправляя ремень.
Распахнулась дверь, и в помещение ворвался Женя Богаченко.
И какой же он стал, этот Женя! Широкий, в новой шинели, сплошь опоясанный ремнями и в довершение грозного вида, - свисающая кобура маузера. Загорелый, возмужавший. Остались прежними только носик и тонкий торопливый голосок, который сразу же зазвенел:
– А мне-то сказали, что кто-то высокий приехал и как будто ты. Мы обнялись.
– Нам с тобой нужно немедленно поговорить!
– Потом, потом, Богаченко, - Васильев шутливо махнул рукой.
– Сейчас мы сходим к командиру полка и определимся, потом наговоришься.
Оставив Богаченко, мы направились к штабу полка.
– А может быть, и замполита прихватим?
– предложил Васильев, когда мы вошли в помещение штаба. Он отворил какую-то дверь.
– Заходите.
– А, прибыл.
– Заместитель командира полка подполковник Крюков тепло поздоровался со мной.
– У Ивана Захаровича был?
– Не был он еще, товарищ гвардии подполковник.
– Васильев выдвинулся вперед.
– Есть такое предложение, чтобы нам с вами предварительно поговорить с командиром. Как вы на это смотрите?
– Положительно.
– Крюков посмотрел на меня.
– Полк офицерским составом укомплектован полностью. Это тебе не сорок второй год. Так что посиди здесь немножко.
Я остался один в кабинете. "Это тебе не сорок второй год!" - сказал замполит. Это проглядывало во всем. И в спокойной уверенности Васильева и Крюкова, и в размеренных движениях хлопотавших на территории солдат. Что-то новое, особенное заметил я за эти короткие минуты пребывания в полку. Догадка, что же это новое, пришла уже в ближайшие дни. Раскусили врага! Научились воевать!
Вошел Комаров.
– К тебе послали, чтобы не скучал. Решают на высшем уровне - кого послать учиться?
Это уже выглядело неприятно. Кому-то из-за меня придется уходить.
– Иван, может, мне завернуть обратно?
– Не валяй дурака! Все равно кого-то хотели послать.
Просунув голову в дверь, Васильев кивнул мне. Я доложил поднявшемуся при моем появлении командиру полка о своем прибытии в часть для прохождения дальнейшей службы.
– Мы с вами не служили, и я вас не знаю. Правда, товарищи, - гвардии подполковник Кузьменко показал на Крюкова и Васильева, - рекомендуют назначить вас командиром батареи. Но батарей у нас сейчас свободных нет. Начальником разведки обратно в ваш дивизион. Согласны?