Гвардейские залпы
Шрифт:
– Насражаешься!
– Бурундуков с усмешкой взглянул на Женю.
– Из стали и железобетона! Вот какие. Даже ходы сообщения бетонированные! И по всей глубине обороны в большом количестве надолбы, проволочные заграждения, минные поля. Лицо Бурундукова выражало крайнюю тревогу.
– Под Старой Руссой, где были дерево-земляные укрепления, и то сколько сил положили, а тут...
– Вот это да!..
– лицо Богаченко приняло испуганно-восторженное выражение.
– Линия Маннергейма, в общем!
– Первая
– Еще под Старой Руссой, - сказал Комаров, - мы убедились, что стрелять нашими обычными снарядами М-13 по глубоко зарывшемуся в землю противнику малоэффективно, а здесь - железобетон!
– Стрелять по укреплениям будем только тяжелыми снарядами М-20, - сказал Васильев.
– Их уже подвозят. Снаряды М-13 будем применять только в случаях открытых контратак противника или по скоплениям живой силы и техники. Есть вопросы?.. Тогда все!..
Офицеры разошлись по своим подразделениям.
При первом же разрыве снаряда, далеко в стороне, я от неожиданности скакнул в сторону, как заяц. Раньше и внимания бы не обратил. Сказывалось длительное пребывание в тылу.
В район наблюдательного пункта вела широкая наезженная дорога, обозначенная на карте. Поэтому даже ночью двигаться было легко. Сама местность, на которой мы сейчас находились, была холмистой, безлесной. Лес был в нескольких километрах кругом, а холмы... являлись громадными узлами обороны, как с нашей стороны, так и с вражеской. Сейчас мы выдвигались на один из укрепленных холмов, занятый нашими подразделениями.
Достигнув его подножия, я остановил своих людей, и на вершину отправился с Федотовым.
Оборону на этом участке занимала часть, с которой мне еще не приходилось иметь дело, - отдельный батальон укрепрайона.
Вскоре я разыскал блиндаж комбата.
Заспанный подполковник недовольно показал мне на табурет.
– "Катюши"?
– переспросил он.
– Все равно сюда никого. Ни одного лишнего человека. Располагайтесь наблюдать вместе с другими артиллеристами. Пойдемте, покажу.
Это для меня было ново. До сих пор все общевойсковые командиры старались помещать представителей гвардейских минометов поближе к себе: "Неровен час вдруг противник атакует!"
Подполковник вывел меня по стальному гулкому полу капонира наружу и показал небольшое возвышение на вершине холма, метрах в ста от места, где мы находились.
– Там есть специальные ячейки для наблюдателей, и можно установить стереотрубу. Блиндаж же для людей отроете внизу. Лес надо подвезти. Рыть только ночью.
Я спросил его об обстановке.
– Без изменений. Утром можете уточнить в штабе. Больше у вас ко мне ничего нет?
– подполковник повернулся и пошел по проходу в свое стальное помещение.
– Так!.. Пошли-ка глянем, где теперь нам
– Мы направились к месту, указанному командиром батальона. Хотя рассвет только наступал, все же было ясно, что место для наблюдения хорошее. Отсюда открывался отличный обзор всей местности впереди, а бетонированные ячейки обеспечивали достаточное удобство и безопасность для наблюдателей.
– Нормально!
– подтвердил Федотов.
– А если здесь и разыграется серьезный бой, то подполковник живо переведет нас в свою стальную коробку.
Мы отправились обратно, к своим.
Днем основательно осмотрелись. Привыкшие к болотным землянкам под Старой Руссой, ребята не переставали восхищаться условиями, в которых находились подразделения укрепленного района.
– Электричество, вода! Умываются из-под крана! Кухня тоже укрытая, а рядом столики - столовая, значит!
Всех перекрыл своей осведомленностью опять же Федотов.
– Отошел я в уголок по малой нужде, - со смехом рассказывал он, - а меня цоп за плечо ихний лейтенант:
"Вы что безобразничаете?!" - И показывает мне в конец хода сообщения. Пошел я туда, а там уборная по всем правилам и даже бумажки на гвоздике висят!
Наличие такого комфорта всех поразило.
– Так воевать можно!
– Ладно там бумажки, - я слушал их разговор.
– Вы обратите внимание, какая у них маскировка и особенно с воздуха. Все прикрыто или же дерном, как следует, или же масксетями. Значит, и нам надо строго выполнять их режим.
В отличие от других операций, где наступательные действия обычно начинались с внезапной артиллерийской подготовки, на Карельском перешейке наступлению предшествовала длительная и мощная обработка укреплений врага огнем тяжелых артиллерийских систем. По железобетонной обороне повели огонь крупнокалиберные осадные орудия, которыми фашисты еще недавно обстреливали героический Ленинград.
Один за другим, тяжело шурша, в небе проплывали огромные снаряды и обрушивались на доты противника.
Разрыв, еще разрыв, наконец всплеск искр и огня от удара металла о металл. По склонам холма поспешно побежали солдаты, покидая уничтожаемый опорный пункт.
Одновременно с начавшимся обстрелом, перед разведкой были поставлены задачи по захвату "языков". Сведения о противнике, о нумерации его частей, об их расположении были многомесячной давности, и командованию фронта "язык" был нужен до зарезу. Каждый день общевойсковые разведчики лазили по переднему краю и, наткнувшись на непреодолимые заграждения и бдительность противника, ни с чем возвращались назад. В один из этих напряженных дней достать "языка" взялась соседняя рота. Низом огибая холм, мимо нашего блиндажа прошло одетое в маскировочные костюмы подразделение.