Хамза

Яшен Камиль Нугманович

На пороге стоял Амантай. Он держал в руках высокий, грубовато сколоченный стол. За ним Алиджан нёс две табуретки. Последним с большой керосиновой лампой вошёл батрак Камбарали.

Зульфизар поднялась и вышла из комнаты на половину матери Алиджана.

– Что это?
– с недоумением оглядел Хамза вошедших.
– Откуда?

– Стол Алиджана, табуретки мои, - сказал Амантай.
– Они вам больше нужны, чем нам. За высоким столом удобнее писать, чем за низким. Примите наши скромные подарки и извините за то,

что так поздно побеспокоили вас.

– А лампу прислал мой хозяин, Гиясходжа, - добавил Камбарали.

– Напрасно старался твой хозяин, - улыбнулся Амантай.
– Как-нибудь и с лампой обошлись бы, достали сами. А то ведь, чего доброго, свет лампы шейха будет мешать Хамзе-ака писать правду-истину.

Йигиты дружно захохотали.

– Не помешает, - засмеялся и Хамза.
– Лампу сделали русские рабочие, мы нальём в неё керосину из Баку, который добыли азербайджанские рабочие, и тогда она будет светить правильно.

Камбарали присел около полки с книгами.

– Вай, буй, сколько книг!
– обернулся он к Хамзе.
– Неужели вы всё это прочитали?

– Я много книг прочитал. Эти самые нужные.

Хамза сел рядом с Камбарали, взял с полки три книги и, показывая их Камбарали, сказал:

– Вот эти я люблю больше всех остальных. Сколько ни читай их, всё время хочется читать снова.

– А кто их написал?

– Вот эту - Алишер Навои. Эту - великий русский поэт Пушкин, а третью - тоже русский поэт, Владимир Маяковский. Он живёт и работает в Москве. Я хотел бы с ним встретиться когда-нибудь...

Показывая Камбарали книги, Хамза совсем было забыл об Амантае и Алиджане.

– Почему стоите? Садитесь, - пригласил он их, - теперь здесь есть на чем сидеть.

– Боимся утомить вас, Хамза-ака, - сказал Амантай, - мы придём в другой раз.

– Нет, нет, так не пойдёт. Садитесь, - настаивал Хамза.

– Смерть Ташпулата поразила нас, - вздохнул Амантай, садясь на табуретку.
– Вы сказали, что в его комнате нашли полбутылки водки? Но Ташпулат эту штуку никогда даже в рот не брал.

– Если бы дядя Ташпулат был жив, он помог бы вам, - сказал Алиджан.
– Он рассказал бы всё, что видел и знал.

– Он мне и так всё "рассказал"...

– Но ведь вы его не встречали, - с удивлением поднял голову Камбарали, вступая в разговор.

– Я прочитал тетрадь его воспоминаний...

– Я записывал эти воспоминания, - сказал Алиджан.

– Я знаю... У тебя есть вкус к изложению. Как знать, может быть, со временем ты станешь писателем или поэтом... Но сейчас, пока расследование не закончено, об этом никто не должен знать. Пусть пока враги думают, что Ташпулат унёс с собой свою тайну. А то могут помешать расследованию. Договорились?

Все трое - Алиджан, Амантай и Камбарали - молча кивнули.

– Теперь давайте думать, с чего будем начинать...

– Надо

гнать из сельсовета людей шейха Исмаила, - твердо и решительно сказал Амантай.

– Правильно. Товарищ Ахунбабаев, когда я уезжал из Самарканда, говорил мне то же самое.

– В самом деле?
– обрадовался Амантай.

– Так что у тебя одинаковое классовое чутье с главой нашей республики... Теперь второй вопрос: как поведёт себя народ, когда мы начнём менять состав сельсовета?

– Смотря какой народ...

– Меня интересуют бедняки и батраки.

– Если будет закрытое собрание для самых бедных, то почти все бедняки и батраки будут вместе с нами. А если открытое - могут оробеть.

– Тогда надо будет предварительно поговорить со всеми бедняками и батраками и объяснить им, чего мы от них хотим.

– А где говорить? В сельсовете Валихан сидит. Если собраться на площади, шейхи помешают. В любом же доме поместятся не больше десяти - пятнадцати человек.

– Если бы у нас была красная чайхана, - задумчиво произнёс Камбарали, - как в Фергане или Вадиле...

Все переглянулись.

– Очень верно!
– хлопнул Хамза себя по колену.
– Надо начинать со строительства красной чайханы! Там мы сможем говорить с народом обо всём, и никто не помешает. Там же будем проводить занятия кружка по ликвидации неграмотности. Вот Алиджан - молодой грамотный комсомолец... Будет учить людей вместе со мной. Красная чайхана станет опорным пунктом против мазара.

– А что, если для строительства чайханы объявить хашар на весь кишлак? Тогда за день-два построили бы, - предложил Амантай.

– Валихан не допустит этого - собрать народ на хашар, - хмуро произнёс Алиджан.

– А мы его заставим, пусть только попробует помешать!
– подбоченился Амантай.

В день хашара на место будущего строительства собрались почти все жители кишлака. Народ соскучился по общему делу.

Работали дружно и весело. Многие пришли со своими кетменями.

Амантай и Алиджан сколотили полтора десятка деревянных носилок. И не было отбоя от добровольцев, выражавших желание носить землю на фундамент.

В середине дня появился Гиясходжа. Он притащил с собой большую и хорошо обструганную доску.

– Вот мой вклад, - сказал он Хамзе.
– Очень хорошее дело придумали вы, товарищ Хамза.

– Инициатива принадлежит не мне, а вашему батраку Камбарали. Ему и выражайте благодарность, - улыбнулся Хамза.

Гиясходжа сделал вид, что не понял, о чём идёт речь.

– Товарищ Хамза, я что-то чувствую себя неважно сегодня, кости ломает, поясницу согнуть не могу... Поэтому землю таскать, наверное, не смогу. Но я беру на себя обязательство обставить чайхану мебелью и достать ковры. Я уже велел своим домашним приготовить несколько ковров.