Хамза

Яшен Камиль Нугманович

А дозорные с другой стороны - парень и девушка - всё время смотрели, конечно, только друг на друга.

– Когда я сижу рядом с тобой, - улыбался парень, - я даже слышу стук своего сердца... А ты слышишь его?.. Слышишь? Тук-тук-тук... Всё громче и громче...

– Ой, гляди!
– изменилась в лице девушка, показывая вниз, на дорогу.
– Миршабы!

...Увлёкшись спором, и Степан Соколов, и Хамза, и все остальные участники маёвки, казалось, забыли обо всём на свете.

– Полиция!
– вдруг закричал кто-то, увидев Аксинью.

С

противоположной стороны холма мчались по склону дозорные - парень и девушка.

Замешательство было всеобщим и неожиданным.

– Как быть, Степан-ака?..

– Мы же собрались на день рождения! В чём наша вина?!

– Наша вина в том, что здесь собрались вместе узбеки, киргизы, таджики и русские!
– сжав кулаки, выбежал в центр площадки Соколов.
– Только за это из нас рубленую капусту могут сделать!

– Не имеют права!
– возвысил голос Хамза.

– Они ничего нам не сделают! Зря боимся!..

– Покричат и ускачут...

– Так и девятого января говорили!
– яростно сверкнул глазами Степан.
– Если окружат - дело плохо кончится!.. Уходить надо!.. К реке!.. Все на тот берег!.. Полиция плавать не любит!..

Народ хлынул к реке.

– Может, обойдётся?
– тяжело дыша, ковылял сзади Степана русский сапожник из пригорода.
– Они ведь тоже в бога веруют, а?

– Веруют!
– огрызнулся на ходу Соколов.
– Сейчас они нас рубить будут - и верующих, и неверующих...

– Не имеют права!
– упрямо повторял Хамза.
– Не имеют права!..

– А ты объясни им, которые с саблями, насчёт их прав или насчёт просвещения!
– крикнул Степан.
– Эх, хоть какое-никакое ружьишко бы сейчас!!

...С криками, с визгом ворвались в ущелье с двух сторон конные полицейские и казаки. Вид убегающих людей прибавил злости преследователям. Казаки настёгивали нагайками лошадей. Блеснули на солнце шашки.

– Отрезай... от воды!
– закричал, встав в стременах, Пересветов, - Не давай в реку уйти!

...Растерянно остановился Хамза, подбежав к берегу.

– Я же плавать не умею!
– испуганно отступил он назад, оглядываясь.

– Куда смотришь?!
– заорал Степан, толкая Хамзу в спину.
– Давай в воду!.. Аксинья, держи его за рубаху!.. Втроём выплывем!

– Утонем!
– упирался Хамза.
– Плывите без меня!

– Я тебе дам - плывите без меня!
– выругался Степан.
– Аксинья, кому говорят - хватай его за рубаху!

Степан и Аксинья вошли в воду, увлекая Хамзу за собой. Вся река пестрела тюбетейками и халатами плывущих на другой берег людей.

...Миршабы на конях скакали по дастарханам, опрокидывали казаны с пловом, топтали овощи, хлеб, фрукты.

Китаев, разгоряченный погоней, догнал унтера, закричал, показывая на Хамзу:

– Вон того видишь? Срежь его из винта! Это и есть самый вредный!

–

А второй мой! Не трогайте его!
– исступлённо орал, пришпоривая коня и выхватывая саблю из ножен, ротмистр Пересветов.
– Ну, молись богу, господин Соколов!

С побелевшими от жажды убийства глазами он влетел в воду, взмахнул клинком, но Степан, отпустив Хамзу, нырнул под брюхо лошади, схватил снизу за подпругу. Ротмистр ткнул саблей под лошадь, чтобы достать Соколова, сильно наклонился... И тут-то Степан, схватив Пересветова за кисть руки, сжимавшую эфес сабли, рывком выдернул офицера из седла.

Ротмистр рухнул в воду.

Подхватив его саблю, Соколов замахнулся на подскакавших к берегу миршабов, лошади отпрянули, и Степан, воспользовавшись этим, бросился догонять Хамзу и Аксинью.

– Стрелять, олухи!
– кричал на казаков Китаев.
– Не дайте им уплыть!

– Далеко не уплывут!
– осадил на берегу взмыленного коня казачий унтер.
– Заледенеют и утонут.

Мокрый ротмистр Пересветов выкарабкался на берег.

– Коня!
– заорал Пересветов.
– И на перехват! У моста их на мель вынесет!.. Там всех перестреляем, а то уйдут в горы к киргизам! За мной!..

...Вот и мост. Пустая горная река с шумом катила под мостом свои пустые воды.

Казаки и миршабы, спешившись, взяли винтовки на изготовку. Китаев и Пересветов, оставаясь на лошадях, пристально вглядывались в сверкающие на солнце волны.

Но река, огибая скалу, по-прежнему была пустынна.

– Плывёт кто-то!
– крикнул Пересветов.
– Вон и голова!

Залп. Второй. Третий.

Но это плыл всего лишь дутар Хамзы - полукруглый струнный музыкальный инструмент, похожий на мандолину. Пули пробили его в нескольких местах, он набрал воды, но всё-таки продолжал плыть.

Проплыл под мостом венок Аксиньи. И новенькая щегольская фуражка Степана Соколова с блестящим лакированным козырьком, в котором отражался солнечный луч.

– Кончено, ваше благородие, утопли все, - перекрестился казачий унтер, - тут не выплывешь, потому как горная вода, коченеет всё...

– Ну, слава богу, - устало вздохнул капитан Китаев.
– Собакам собачья смерть... Инструмент и фуражку достать как вещественное доказательство.

– Аллах велик!
– сказал подъехавший к мосту старший туземный полицейский - миршаб.
– Да сбудется воля его всегда, везде и во всём...

Вечером того же дня в Коканде шейх Исмаил сказал Мияну Кудрату:

– Мой хазрат, аллах покарал нечестивца. Сегодня в ущелье Ширин-сай полиция рассеяла и загнала в реку сборище мастеровых и фабричных. Говорят, что Хамза утонул...

– Кто-нибудь видел это? Нашли тело?
– нахмурился Миян Кудрат.
– От кого сведения?

– От русской полиции, хазрат.

– Тогда пусть об этом узнают все правоверные. Вели объявить в мечетях... О-омин!

– О-омин!
– повторил набожно Исмаил.