Хамза
Шрифт:
– У нас в доме покойная, - сдвинув брови, медленно начал подниматься с места Хамза.
– Весьма сожалею, - участливо произнёс странный черноволосый господин, - но у нас есть указание произвести у вас обыск сегодня при любых обстоятельствах.
– Чьё указание?
– Вице-губернатора Туркестанского края.
– Это кощунство!
– резко повернулся Хамза к чиновникам в чалмах и халатах.
– Предлагаю подчиниться, - сказал сзади черноволосый.
– В случае сопротивления вынужден
– Вы люди или не люди?!
– бешено сжал кулаки Хамза.
– Как вы можете?!!
Отец осторожно взял сына за руку.
– Не оскорбляй прах матери, - тихо и безучастно сказал ибн Ямин, - смирись...
– Приступайте, - кивнул чиновникам человек в картузе.
Полицейский вошёл в комнату Хамзы, начал рыться в бумагах и книгах, переставлял с места на место посуду и вещи. Черноволосый, расхаживая по комнате, молча наблюдал за ним. И только представители туземной администрации, словно испытывая стыд перед покойницей, неподвижно стояли на месте, со страхом глядя на покрытое одеялом тело Джахон-буви.
– Почему не производите осмотр помещения?
– остановился около них "картуз".
– Никогда не видели мёртвых?
– Мы не знали, что в доме покойник, - смущённо заговорил один из чиновников.
– Наши обычаи не позволяют...
– Разные есть обычаи!
– оборвал его черноволосый.
– А если то, что мы ищем, спрятано под трупом умершей?..
Хамзу затрясло. Ибн Ямин понял - сейчас произойдёт что-то ужасное. Он обнял сына, пытаясь его успокоить...
И в это время в дом вошёл Алчинбек.
Ибн Ямин и Алчинбек вывели Хамзу во двор.
Чиновники подошли к телу Джахон-буви.
– Стойте!
– сделал запрещающий жест Китаев.
– Не трогайте её!.. Вы что уж, на самом-то деле... Понимать надо!
Он говорил злым шёпотом, с раздражением глядя на своих туповатых помощников. В их-то глазах он совсем не хотел быть осквернителем тела покойной.
– Встаньте у дверей и никого не пускайте!
– приказал капитан.
– Будут ломиться - применяйте силу.
Он быстро вошёл в комнату Хамзы.
– Иди к дверям, - сказал Китаев полицейскому.
– Когда я выйду из дома первым, громко скажешь через минуту мне сзади: ничего не найдено... Понял?
– Понял.
Оставшись один в комнате, капитан лихорадочно зашарил опытным глазом по стенам. Должен быть тайник... Ага, вот он!..
Рукопись. Большая. Наверное, та самая. И ничего больше, никакой нелегальщины... Черт с ней! Хватит и рукописи.
Остальное узнает Алчинбек.
Человек в картузе вышел во двор, закурил. Скосил взгляд в сторону - старик, Хамза, Алчинбек и женщина стояли неподалёку. Алчинбек держал Хамзу за руку, что-то горячо говорил ему... Очень хорошо, всё идёт по плану.
– Так что ничего не
– рявкнул сзади полицейский.
Китаев бросил папиросу на землю.
– Не найдено так не найдено, - так же громко сказал он, ощущая рукопись на животе под рубашкой.
– Очень жаль... Кончайте обыск!
– И быстро пошёл к калитке.
Чиновники и полицейский поспешили за ним.
Все вернулись в дом.
– Это ужасно, просто ужасно, - быстро говорил Алчинбек, - приходить с обыском в дом умершей. Я не нахожу слов...
Ачахон подошла к матери. Ибн Ямин, взяв коран, сел около стены.
– Совершенно случайно узнал, что вашей матушке стало плохо, - продолжал Алчинбек, не отходя от Хамзы.
– Я поспешил сюда, и вот... Какое горе, какое горе!
Ибн Ямин начал тихо читать прерванную суру.
– Они не трогали её, - вдруг сказала Ачахон.
Ибн Ямин опустил книгу.
Хамза быстро посмотрел на сестру, рванулся в свою комнату.
– Рукопись!
– закричал он, выбегая обратно.
– Пьеса!.. Они украли её!..
У ибн Ямина задёргалась голова. Обессилевшая Ачахон опустилась около тела матери.
– Негодяи!
– всхлипнул Хамза.
– Я догоню их!.. И убью всех!.. За всё, за всё, за всё!..
И, рванув ворот халата, он бросился к дверям.
Он добежал до конца улицы, остановился. Нигде никого не было.
Сзади подбежал Алчинбек.
– Хамзахон, что с вами? Какая рукопись?.. У вас умерла мать, как вы можете в такой день думать о каких-то рукописях?
– Уйдите от меня!
– Куда вы? Куда?
Он побежал по другой улице. Никого...
Сзади задыхался Алчинбек.
– Хамзахон, остановитесь!.. Вы никого не найдёте сейчас!.. Уже ночь!..
Хамза стоял неподвижно, опустив голову.
Они сидели вдвоём на берегу арыка, опустив босые ноги в воду. Ночная траурная тишина неподвижно стояла вокруг них.
Невидимая, шумела над головой листва могучего карагача.
А в недостижимой высоте, в чёрной бездне неба, одиноко плакали звезды.
– Вы простите мне эту вспышку, Алчинбек, - понуро сказал Хамза, - я перестал владеть собой...
– Какие могут быть извинения между нами, - устало вздохнул Алчинбек, - тем более в такой день...
– Я не могу поверить, что мамы больше нет...
– Вам надо возвращаться, Хамзахон. Они остались там одни.
– Да, да, сейчас пойдём...
– Если вы позволите, я переночую сегодня у вас. Мне хотелось бы утром совершить вместе с вами молитву за ушедшую в рай светлую душу Джахон-буви.
– Спасибо, друг.
– Она была так добра ко мне и вообще к людям... Пусть аллах воздаст ей на том свете всё, чего не увидела она при жизни.