Ханский ярлык

Мосияш Сергей Павлович

Стали прощаться. Дмитрий тычком толкнул Данилу в бок:

— А ты на старшего впредь хвост не подымай.

— Митя, разве я первый поднял хвост-то?

— Ладно, ладно. Умник.

Когда они ехали назад от дуба, Данила спросил:

— Что там за клеймо поминал он?

Михаил рассказал о Мономахе, Данила тоже посмеялся.

— Это им бы с Андреем клейма ставить, так уж и лба не хватило б. На Андрея валит, а сам тоже хорош. Ещё не успели мировую обмыть с ним, как подослал убийц к Толниевичу — боярину Андрееву. И опять сыр-бор. Отчего ты-то не заставил его крест тебе целовать?

— Да как-то неловко вроде,

великий князь всё же. Ещё обидится.

— Великие смутьяны они с Андреем, всяк под себя норовит, а земля страдает. — Данила сердито сплюнул и подхлестнул плёткой коня. И, уже сворачивая к своему полку, вдруг остановил коня, обернулся к Михаилу:

— Да, князь Михаил, чуть не забыл. Я за тебя ростовскую княжну уж сговорил.

— Ты что? Серьёзно?

— Конечно. Что я, зря, что ли, оттаскивал Дмитрия Борисовича.

— Я думал, ты его к миру склонял.

— Ну и к миру само собой. А главное, за тебя хлопотал. Что ж ты, говорю, на своего будущего зятя навострился?

— А он?

— А он согласился. Только сказал, пусть невеста подрастёт малость. Так что потерпи годика три-четыре, Миша. Да на свадьбу не забудь позвать.

— Ну, Данила Александрович, — покрутил Михаил головой. — Без меня меня женил.

— А что? Оторвёшь себе вместе с невестой вот этот, к примеру, Кашинский удел. Чем плохо?

— Ладно, — отмахнулся Михаил. — Дожить надо.

— Доживём, Миша. Куда денемся.

3. И ВСЁ СЫЗНОВА

Не ограничился великий князь Дмитрий Александрович этой встречей с Михаилом Тверским, отправился и в другие княжества, где, по его мнению, находились если не сторонники Андрея, то ему сочувствующие князья. К ним он относил почти всех, в конце концов даже свата своего, князя ростовского Дмитрия Борисовича, допёк этими подозрениями.

Что делать?.. Никто не хотел усиления великого князя, кто бы им ни стал. Каждый старался усилиться за счёт соседа — обманом ли, силой или выгодным сватовством. Всё для этого годилось в раздерганной, растоптанной, униженной Руси.

В 1292 году в Тверь приехал сын князя Андрея Александровича Михаил [124] . Поприветствовав хозяина и оставшись с ним наедине, гость предложил:

— Михаил Ярославич, я послан к тебе отцом, чтобы звать тебя вместе с нами в Орду.

— В Орду? Зачем?

— Жаловаться на великого князя Дмитрия Александровича. Он же никому покоя не даёт. Даже новгородцев в дугу согнул.

— Но я не могу ехать.

— Почему?

— Я целовал крест Дмитрию Александровичу на приязнь и переступить через него не могу.

124

Михаил Андреевич — сын князя Андрея Александровича, внук Александра Невского.

— Ну и что ж, целовал? Он-то сам сколь раз через крест переступал.

— Нет, Михаил Андреевич, он пусть переступает. Кто Богу не грешен, но я не могу. И потом, предстоит освящение первого каменного храма, только что оконченного. Не поеду я.

— Значит, ты выступаешь против всей нашей братии?

— Ни против кого я не выступаю, я просто не хочу нарушать клятву.

— Ты,

Михаил Ярославич, наверное, думаешь, что едем только мы с отцом? Так ты ошибаешься. В Орду едут все князья Суздальщины, князь угличский — Константин Борисович, ростовский — Дмитрий Борисович.

— Как? И Дмитрий Борисович? — удивился Михаил.

— Да-да, и сват великого князя, Дмитрий Борисович, да их двоюродный брат — Михаил Глебович [125] , да тесть его — Фёдор Ростиславич Ярославский и Смоленский, и Иван Дмитриевич [126] . Я ж говорю, почти все русские князья едут.

— А Московский Данила Александрович?

— Я у него ещё не был, но, думаю, он тоже нас поддержит.

— Нет уж. Простите меня, но, даже если поедет Данила, я всё равно не поеду.

125

Михаил Глебович (1263—?) — сын Глеба Белозерского, был женат на дочери Федора Ростиславича Ярославского.

126

Иван Дмитриевич (?—1302) — сын Дмитрия Александровича, внук Александра Невского, был женат на дочери Дмитрия Борисовича Ростовского.

Гость нахмурился, спросил с плохо скрытой угрозой:

— Так и передать отцу?

— Так и передай Андрею Александровичу. Через крест, мол, Михаил переступать не хочет. Не может.

— Ну гляди, Михаил Ярославич, кабы не пришлось посля каяться. С нами ведь и епископ едет.

— Епископ? — удивился Михаил. — А ему-то чего от Орды надо? Татары ведь иереев не трогают и данью не облагают [127] .

— Вот то-то. Татары не трогают, а великий князь допёк.

127

Татары ведь иереев не трогают и данью не облагают. — По уставу Чингисхана служители всех религий были освобождены от уплаты дани.

— А какой епископ?

— Епископ ростовский Тарасий.

— Ну что ж, как говорится, вольному воля, но у меня дома дел хватает. Только вот что я тебе скажу, Михаил Андреевич, вы же снова наведёте Орду на Русь. Не боитесь греха?

— Мы не собираемся наводить, мы идём только жаловаться на великого князя, пусть хан ордынский накажет его.

Два дня прожил в Твери Михаил Андреевич, давая коням передышку и отдых, но так и не смог уговорить князя Михаила ехать с жалобой в Орду.

Из Твери вместе со своей свитой направился он в Москву к дяде своему, Даниле Александровичу. Однако и Данила отказался ехать к татарам.

— Но почему, дядя?

— А потому, Мишенька, чтоб и того не потерять, что имею. Старшие-то братья мои из-за чего склочатся? Догадываешься?

— Из-за чего?

— Из-за великого стола. А я сижу на Москве, в сторонке, мне уж великого стола не видать как своих ушей. Так зачем мне трепыхаться, Миша? Чтоб лишних шишек заработать от кого-то из них? И потом, у меня днями постриги сыну Ивану.