Ханский ярлык
Шрифт:
— Ты даже плохо ешь, князь.
«Вот чёрт косоглазый, где он там чего видит?»
А бакша меж тем, вертя перед собой почерневшую кость, продолжал:
—...Но ты можешь успокоиться, князь. Скоро, скоро всё разрешится к твоему удовольствию.
Как ни странно, гадание базарного бакши немного ободрило Андрея. Вернувшись к своей кибитке, он, наконец, поел пшённых лепёшек и выпил кумысу. И что удивительно, даже немного поспал днём. Ночью не спал, а тут днём уснул. Вот что значит правильное гадание.
Епископу Тарасию, приехавшему в Орду вместе с князьями, велено
— Святый отче, попроси Всевышнего, чтобы они не нашли князя Дмитрия Александровича.
Тарасий подумал: «Всё-таки жалко ему великого князя, всё же брат родной. Беспокоится». И невдомёк было епископу, что Андрей беспокоится о собственной шкуре.
— Хорошо, князь, я буду молиться и за Дмитрия Александровича.
Но вот однажды во время завтрака явился посыльный от хана.
— Князь Андрей, хан требует тебя к себе.
Андрей едва не подавился лепёшкой, закашлялся так, что княжичу Михаилу пришлось стукать отца кулаком по спине.
— Спасибо, сынок, — просипел Андрей, прокашлявшись аж до слёз. Взглянул на князя Фёдора, трапезничающего с ним, сказал: — Ну что? Идём, Фёдор Ростиславович?
— Хан требует тебя одного, князь Андрей, — сказал посыльный.
«Господи, неужто Дмитрия привезли? — подумал со страхом Андрей. — Но как? Не могли же они за неделю обернуться. И почему меня одного? Почему не всех?»
Хан милостиво разрешил князю встать с колен и торжественно объявил:
— Князь, мы подумали и решили так. Ты поведёшь нашего воеводу Дюденю [130] на Русь с его отрядом. Он поймает нашего оскорбителя Дмитрия и привезёт сюда на наш суд. В походе ты должен быть с Дюденей и заботиться о снабжении его отряда.
— Я постараюсь, великий хан, — отвечал Андрей, почти не скрывая радости.
«Ну, держись, братец, теперь ты у меня попляшешь».
Однако когда он воротился к своим и сообщил о решении хана, никто не проявил радости, а Дмитрий Борисович даже возмутился:
130
Дюденя — татарский военачальник при хане Тохте, т.н. Дюденева рать разорила в 1293 г. 14 русских городов.
— Так мы что? За этим ехали сюда, чтоб привести Орду на Русь?
— Так решил хан, — оправдывался Андрей. — Не я же.
— Как хотите, а я немедленно возвращаюсь.
— Я тоже, — поддержал брата угличский князь Константин Борисович.
— Да вы что, братцы, меня одного, что ли, оставляете?
— Тохта вызвал тебя одного, ты и веди поганых, — сказал Дмитрий Борисович. — А мы всё же христиане. Отец Тарасий, собирайся, тебя в Ростове паства заждалась уж.
— Но ты-то, Фёдор Ростиславич, неужто оставишь меня? — обратился Андрей к ярославскому князю.
— Нет, что ты, Андрей Александрович, я друзей не бросаю, — отвечал князь Фёдор. — Я с тобой до конца.
Но не преданность
4. У НОГАЯ
Едва уехал из Твери сын Андрея Александровича, как Михаил Ярославич собрал своих бояр на совет.
— Что делать? Раз Андрей отправляется в Орду, значит, наверняка опять приведёт татар.
— Тут выход один, князь, надо тебе ехать к Ногаю. Он поставил Тохту в Золотой Орде, он и сможет остановить его.
— Но ехать к Ногаю — надо везти выход. Не поеду же я с пустыми руками.
— Это точно, сухая ложка рот дерёт.
И было решено срочно разослать по княжеству сборщиков дани, тиунов, и свозить всё в Тверь в подвалы каменного собора Святого Спаса. Боялись пожара. Именно для бережения собираемой скоры [131] лучшего хранилища, чем каменные подвалы храма, нельзя было придумать. Княжеский дворец и его амбары всё ещё были деревянными, а стало быть, подвластны огню.
131
Скора — шкура, пушной товар.
Выезжали уже по снегу, снаряжено было около полусотни саней, на которых помимо мехов и казны везли продукты, овёс для коней, вороха вяленой рыбы, сухари и даже котлы для варки пищи. Сопровождало обоз более сотни вооружённых до зубов гридей, все вершние.
За наместника в Твери оставался Александр Маркович, и в канун отъезда встревоженная Ксения Юрьевна пришла к сыну.
— Миша, почему ты не берёшь с собой кормильца?
— Мама, как ты не понимаешь? Мне уже двадцать лет. В мои годы Невский побил шведов, а ты ведёшь речь о кормильце, словно я отрок несмышлёный.
— Но он же твой главный советчик и помощник.
— Вот потому я и доверил княжество ему. Что мне, на хрыча Назара оставлять Тверь?
— Но, Мишенька, я так буду беспокоиться.
— Но что делать, мама? Выход так и так везти надо.
— Поручил бы кому-нибудь.
— Нет. Я сам должен увидеться с Ногаем. Сам. И потом, со мной Сысой едет.
Сысой, услыхав своё имя, сказал:
— Не беспокойся, Ксения Юрьевна, я за князя Михаила самому хану глотку перегрызу.
— Я верю тебе, Сысоюшка, — сразу как-то помягчела княгиня. — Ты уж там присматривай за ним.
— Присмотрю, Ксения Юрьевна, присмотрю.
Добирались до Ногайской Орды больше месяца. Дважды отбивали наскоки каких-то разбойников, около двадцати иссекли их, но потеряли и двух своих гридей.
Хан Ногай встретил Михаила ласково, поблагодарил за своевременный привоз дани и вдруг, с первой же встречи, стал звать его «сынком». Что не очень-то понравилось Михаилу, хотя виду он не подавал.