Ханский ярлык

Мосияш Сергей Павлович

— Почему? — спросил Михаил. — Он, чай, со своими пригородами сильнее всех наших уделов.

— Да его там свей донимают, Корелу захватили и Ижору вроде. С полуночи свои, а тут ещё Дюденя подойдёт. А главное, князя у них нет.

— А Дмитрий?

— При таком раскладе Дмитрий вряд ли возьмётся. Новгородцы его всегда недолюбливали, он это знает.

— А кого они долюбливали-то? — заметил Михаил. — Невского и то выгнали.

— Трудненько вести полк, который тебе в спину зверем глядит.

Чуть что, они от Дюдени его головой откупятся. Нет, Дмитрий не поведёт их, не возьмётся.

— А посадник если?

— А когда они слушались посадников? Они их как рукавицы меняют. Одно слово — славяне.

Михаил Ярославич взглянул на своего пестуна.

— А ты что молчишь, Александр Маркович?

— А что за Новгород говорить, тут вон с беженцами не разберёшься, голова пухнет.

— Что так?

— Ну как же. Теснота. А где теснота да нужда, там и тати голову поднимают. Что ни ночь, то грабежи и убийства. Третьево дни в Заволжском посаде семью ограбили, вырезали. А вчера в Затьмацком избы очистили.

— Что ж там брать-то?

— Вот то-то, что нечего. Воруют съестное: мясо, рыбу, хлеб. В Затверецком посаде с неделю тому человека за калач убили.

— Надо ловить татей и вешать принародно, — сказал Данила Александрович.

— М-да, — вздохнул Михаил. — Их сколько ни вешай, хлеба не прибавится. Надо в Низ зажиточников слать, зазывать хлебных купцов по Волге.

— Пойдут ли они в такую замятию?

— Пойдут. Татары обычно купцов не трогают, а наша нужда для них самая корысть. Пойдут.

7. НОВГОРОДСКОЕ ОРУЖИЕ

Прибыв с семьёй в Новгород, Дмитрий Александрович остановился на Городище — всегдашнем поселении князей. Звать никого не хотел из города, они сами явились: посадник, тысяцкий, несколько бояр во главе с шумным Степаном Душиловичем.

— Я звал вас? — спросил сердито князь.

— Потому и пришли, что не звал, — съехидничал Душилович. — Слышали, у тебя на хвосте опять татары висят, некий Дюденя, брат хана.

— Ну и что?

— Как что, князь? Вон уже из Волока людишки бегут. Очередь за нами. А для орды Новгород — кусок лакомый, не какие-то там вшивые Москва или Можайск.

— Новгород тоже виноват в этом.

— Новгород? — удивился посадник Андрей. — Чем же мыто провинились? Вы с братом ссоритесь, а Новгород виноват.

— Именно так и есть, — зло сверкнул глазами князь. — Мне присягнули, а тайком Андрею в уши дуть, мол, лучше б ты у нас княжил.

— Так это же не все, отдельные которые.

— Ну, будет спорить, — сказал Душилович. — Надо, князь, решать. Собирать ратных, вооружать и идти навстречу татарам.

— Кому?

— Тебе, конечно, князь, тебе. Тебе, как говорится, сам Бог велел войско

снаряжать, исполчать.

— Мне, — не то переспросил, не то подтвердил задумчиво князь.

— Тебе, Дмитрий Александрович, как, бывало, славной памяти отец твой делал, Александр Невский.

— Да, отец исполчал, но против кого, Душилович? Ай забыл? Так я напомню: против свеев подымал Новгород и против немецкого ордена.

— Не всё ли равно.

— Не всё равно, боярин, не всё равно. Отец знал: Орду силой не сломать, с ней перемогаться надо. А свеев с немцами бить можно, и он бил.

— Так ты что, предлагаешь перемогаться с Ордой?

— Ничего я не предлагаю. Потому как у вас есть вече, вот его и спрашивайте. Оно вон против меня как славно вопило.

— Ну, когда это было, Дмитрий Александрович, что уж про старое поминать. А ныне вон — беда у ворот.

— Вот-вот, у вас как беда, так: скорей к нам, князюшка, а как минет, так сразу ему на дверь кажете: ступай вон.

— Беда не только у нас, но и у тебя ж, — напомнил посадник.

— Вот то-то, всей Руси беда.

— Так как? Берёшься исполчать нас? — спросил Душилович. — А? Дмитрий Александрович?

— Дайте подумать.

— Сколько?

— Ну, день-два.

— Да ты что, князь? Дюденя вот-вот в ворота постучит.

— Ладно. Завтра скажу.

Бояре уехали в Новгород. Князь призвал к себе Антония.

— Как стемнеет, вели запрягать. Уезжаем.

— Куда, Дмитрий Александрович?

— На кудыкину гору, дурак.

— A-а, — сразу кивнул понимающе Антоний. — На Псков. Да?

— Да, да, да.

Ему неловко было даже перед самим собой, не то что перед своим боярином, оттого и злился князь. Он, великий князь, уже второй раз вынужден улепётывать под крыло зятя псковского, князя Довмонта. Стыдно. А что делать, ежели Орда его головы желает, охотится за ним, как за волком?

Выезжали уже за полночь, сыпал мелкий снежок. Дмитрий велел привести к нему городищенского дворского, старого Никиту, помнившего ещё отца его.

— Никита, как завтра явятся бояре, посадник и кто там ещё, передай им от меня, что у Новгорода от татар есть своё оружие. Какое? А пусть вспомнят приход Батыя.

— Князь, но их же тогда почти никого на свете не было.

— Но ты-то был.

— Да я чё, тоже сопляком ишо.

— Ничего. Захотят, догадаются.

На первых санях везли княжескую казну, там кроме возчика сидели Антоний с Феофаном. Сам князь с княгиней ехали на вторых, далее следовали с десяток саней с пожитками, продуктами и овсом для коней и около полусотни гридей в полном вооружении. Надо было беречься не столько разбойников, сколь внезапного налёта литвы, часто набегавшей на русское пограничье.