Хаос
Шрифт:
Посреди комнаты разворачиваюсь и обнимаю Шона за шею. Он высокий, но и я тоже, так что мне не нужно сильно вытягивать шею, чтобы поймать взгляд его ярко-зеленых глаз. Они прикованы ко мне, но он не двигается. Шон словно статуя, и я в отчаянии. Делаю шаг к нему, прижимаясь своими мягкими изгибами к каждой его твердой плоскости, удерживая взгляд и преодолевая каждый сантиметр между нами. Шон выглядит так, будто понятия не имеет, что я творю — мы оба этого не понимаем. Я запускаю пальцы в его волосы, и когда он все еще не делает ни малейшего движения, чтобы обнять меня, тихонько умоляю его:
— Пожалуйста.
Голова Шона — единственное, что
— Пожалуйста, что?
Пожалуйста, прикоснись ко мне. Пожалуйста, обними меня. Пожалуйста, захоти меня.
— Представь, что я кто-то другой.
Он отстраняется, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, но я продолжаю обнимать его, умоляя глазами: «Пожалуйста, просто позволь мне притвориться». Сегодня я не хочу быть той девушкой, которую он оставил в школе. Не хочу быть его приятелем из группы. Эти последние несколько недель с ним были пыткой, и прямо сейчас я просто хочу быть горячей девушкой в сексуальном платье. Хочу быть той девушкой, с которой он был в баре. Одной из тысячи.
Когда Шон качает головой, у меня замирает сердце. Слово «Нет» слетает с его губ, и я поворачиваюсь, чтобы уйти. Но тут Шон хватает меня за талию и тянет назад. Я спиной прижимаюсь к его груди, задница прижата к переду его джинсов, и Шон пальцами скользит вверх по моим рукам, поднимая их вверх, пока обе мои руки не обвиваются вокруг его шеи. Прижимаясь к нему всем телом, я не смею отпустить его, и Шон умелыми пальцами скользит вниз по моим бокам и сжимает мои бедра.
Поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, и он не уклоняется от моего взгляда. Вместо этого Шон притягивает меня еще сильнее, насколько это возможно, и качает бедрами из стороны в сторону в унисон со мной. Я отворачиваюсь и закрываю глаза, погружая пальцы в его мягкие, растрепанные волосы и трусь об него. Мое платье тонкое и от меня не ускользает выпуклость в его джинсах, а значит, что бы я ни делала, я делаю правильно.
Там, где Шон проводит руками по моему телу, за ними тянется огненный след. Он поджигает мои бока, руки, бедра. Одна из английских булавок на платье расстегивается, а затем рука Шона смело проникает внутрь, лаская мой пылающий живот, прежде чем прижать меня ещё крепче к себе, качая бедрами вместе с моими в такт музыке на танцполе. Я жажду, чтобы он двигал этой рукой вверх или вниз, или, черт возьми, хоть куда-нибудь. Я просто хочу почувствовать его. Хочу чувствовать его так, как чувствовала шесть лет назад.
Кэл сказал, что я должна ненавидеть его, должна заставить его встать на колени. Но как я могу ненавидеть его, когда он заставляет меня чувствовать себя так? Когда его пальцы подожгли мой мир. Когда его глаза заставляют мое сердце переворачиваться в груди. Когда его голос взывает к чему-то во мне, о существовании чего никто не знает.
Когда я вынимаю его руку из-под платья и поворачиваюсь, глаза Шона почти такие же темные, как и мои. Я обнимаю его за шею и забываю обо всем. Забываю о последних шести годах, обо всех напитках, которые выпила сегодня вечером, забываю предупреждение Кэла.
— Я прощаю тебя, — выпаливаю я.
И целую его.
Я даже не даю ему времени ответить, прежде чем поднимаюсь на цыпочки и делаю то, что хотела сделать уже много дней, недель, лет. И боже, его рот такой теплый, такой мягкий. Я смакую его и вдыхаю, позволяя пряному аромату наполнить мои
Я открываю глаза и резко отворачиваюсь, прикрывая рот рукой.
О боже, я только что поцеловала его.
Шон выглядит ошеломленным, как будто я только что устроила ему засаду — потому что я только что устроила ему засаду.
— О боже, — выдыхаю я, в панике убирая руку ото рта. Я серьезно только что поцеловала его. Только что поцеловала Шона. — Мне так жа…
Одну секунду я в панике. В следующую — его губы сминают мои. Шон пальцами зарывается в мои волосы, не оставляя шанса убежать, даже если бы я захотела, и он целует меня, как будто крадет что-то. Словно он в огне и нуждается во мне, чтобы потушить его. Но когда его губы касаются, дразнят и питают теплом мои, этот огонь разгорается еще жарче. Его язык дразнит, открывая мои сомкнутые губы, делая вещи, которые заставляют меня растворяться в нем и отчаянно хвататься за его рубашку. Шон близко, но мне нужно, чтобы он был намного ближе. Я тяну и тяну, наслаждаюсь ощущением его пальцев в моих волосах, пока он пишет песню в ритме моего дыхания. Его поцелуй — это ад, поглощающий весь воздух в комнате и зажигающий каждый нерв в моем теле раскаленным добела огнем.
— Черт. — Шон прижимается к моему рту, твердость в его джинсах пульсирует под моей рукой, которая попала туда сама по себе.
Когда я отдергиваю её, засовываю ему под рубашку, потому что мне нужно больше его, здесь, прямо сейчас. Шон убирает мою руку со своего тела и переплетает свои пальцы с моими. Он начинает тащить меня с танцпола, но через три шага останавливается, чтобы снова прикоснуться своими восхитительными губами к моим.
— Я отведу тебя в автобус, — рычит он мне в рот, одной рукой сжимая мою задницу сквозь шелковистую ткань моего едва заметного платья. Шон крепко прижимает меня к себе, а я понимаю, почему он ведет меня туда, и прикусываю нижнюю губу, чтобы не застонать. Его щетина касается моего виска, когда он приближает губы к моему уху. — Прямо сейчас.
— Хорошо, — мурлычу я ему в горло, а потом моя рука снова оказывается в его руке, и сотни тел расплываются перед нами.
Мы вырываемся через стальную дверь на холодный ночной воздух, а затем пересекаем парковку, и Шон практически тащит меня в автобус.
Он помогает мне подняться по лестнице на первый этаж. Как только за нами закрывается дверь, я оказываюсь в его объятиях, и его губы — на моих. Я ненасытна, но и он тоже. Я не пытаюсь нежничать, он тоже. Я так чертовски возбуждена, что чувствую, взорвусь, если он не сорвет это платье с меня в ближайшее время.
— Чего ты ждешь?
Мои ноги упираются в край одной из длинных кожаных скамеек на нижнем уровне, и когда Шон укладывает меня на нее, я сжимаю в кулак его рубашку и тяну его вниз вместе со мной. Он устраивается между моих ног, и я выгибаюсь ему навстречу, наслаждаясь тем, как он стонет и прижимается ко мне, как сжимает мое бедро так отчаянно, что у меня наверняка на несколько дней останутся следы. Шон прижимается ко мне, контролируя поцелуй, отчего у меня кружится голова, когда он завладевает каждым сантиметром моих губ. Я поворачиваю голову в сторону и жадно вдыхаю свежий воздух, а когда Шон опускает свой голодный рот к изгибу моей шеи, мои глаза закатываются за закрытыми веками.