Харизма [СИ]
Шрифт:
– У тебя две руки, но одна из них - химера.
Лирой рассмеялся.
– Ошеломляющая категоричность! Не все химерное то, что кажется химерным, Харизма. Надеюсь, это не лишено смысла.
– Лишено.
– Вот ведь какие дела: я буквально только что понял, что мне не нравятся твои пальцы. Их все еще много, не находишь?
– Ты слишком наслаждаешься процессом.
Он пожал плечами:
– Люблю свою работу.
Свет фар вырвал из темноты кованые ворота цвета вороньего крыла. Перед воротами стоял съежившийся под дождем
И 'БМВ' въехало на территорию Приречного кладбища.
– Старый хрен хотел срубить еще бабла. Я разжевал ему ситуацию, - сказал Кирилл, ввинчиваясь на заднее сиденье и, гнусно ухмыльнувшись, добавил: - Деликатно.
Произнося это, он выглядел как шлепнутый псих.
Ворота остались позади. Дорога вела на вершину холма.
Приречное кладбище знаменито благодаря стремлению скорбящих к увековечиванию своих родных и близких в камне. Здесь живут ангелы и сорванные цветы.
Мимо проплывали высеченные из камня семьи, одинокие моряки, дети с навсегда застывшими на гладких лицах улыбками. Много, очень много молодых и младенцев. Город из мрамора и гранита, казалось, затих и с безмолвным осуждением провожает медленно катящий по дороге автомобиль.
Лирой остановил машину напротив потемневшего от дождя мраморного памятника - величественного ангела в длинном одеянии, распростершего крылья над молодыми мужчиной и женщиной. Кованые ворота были уже неразличимы далеко внизу.
Я вышла из авто вслед за Кириллом.
Запах влажной земли и цветов - сладости и терпкости.
Меня почему-то не покидало ощущение, что я попала в осовремененную, мрачную, страшную сказку братьев Гримм.
Еще один факт о Приречном кладбище: сюда круглый год несут цветы. Не искусственные - живые. Здесь не шатаются охочие к легкой наживе, вандалы, разорители могил. Помимо всего прочего, о Приречном кладбище ходят истории, от которых стынет кровь в жилах. Вы скажите, что страшные истории о кладбищах в порядке вещей. Но если вы однажды были на Приречном кладбище, видели скорбящие, торжественные лица ангелов, мраморные щечки детишек, прекрасных, грустных юношей и девушек, вы прикусите язык.
Ни один памятник, ни один букет цветов не способен сделать смерть менее пугающей. Город из мрамора пугал, понимаете? Потому что здесь все мертвы. Глубинный непостижимый страх.
Там, за холмом, была могила бабули. Кристина регулярно обновляла букеты. Я давно не была на могиле бабули - сколько? два года? четыре?
Я не люблю кладбища. Нет, кладбища
Девушка неземной красоты прилегла на столик; одна рука лежит на коленях, чашечкой ладони к небу, вторую она подложила под голову. Струящийся подол платья. Водопад волос. Все запечатлено в мраморе. Того и гляди девушка встанет и сладко потянется. В каменных вазах белели букеты лилий.
Зарипов издал странный звук, пошатнулся и накрыл голову руками. Так дети закрываются от хулиганов, а взрослые - от неподъемного горя, чувства потери. Мне ли не знать. Лирой и Кирилл делали вид, что не замечают плачущего босса. Я забыла о дожде, о замерзших ногах - забыла обо всем, глядя на мраморную копию Миланы.
Ее звали Маргарита.
Милана дрожала как в лихорадке, и не только от холода, но и от душащих ее рыданий.
Снежная Королева растаяла.
Я натянула на голову капюшон свитера, сняла кожанку и накинула ей на плечи.
Теперь ясно, чьи похороны я видела. Что связывало Милану и Зарипова.
Зарипов скомандовал:
– Оставьте меня одного!
Лирой будто этого и ждал: схватил меня за руку и, ссутулившись, куда-то потащил. Я попыталась вырваться, но он цыкнул на меня, как на непослушного ребенка. Я не хотела оставлять Милану, но у Лироя на этот счет было свое мнение.
Не пройдя и пятидесяти метров, бритоголовый свернул на ответвляющуюся тропку.
Мальчик лет десяти сложил ручки в молитве; его проводником был ангел. Лирой усадил меня на скамью возле детской могилы и сел рядом, сжав ладони между коленей. Я смаргивала дождь с ресниц, волосы отяжелели от воды, их можно было скрутить в жгут и выжать, как выстиранное полотенце.
– Он любил ее?
– спросила я.
– Очень.
– Что произошло?
– Самоубийство.
– Почему?
– А вот это хороший вопрос.
– В полутьме воспарила улыбка.
– Рита была особенной девушкой, но вот причина свести счеты с жизнью у нее была откровенно дерьмовая. Впрочем, ничего нового. Случилось то, чего она боялась больше всего.
– Лирой интонацией выделил 'боялась'.
– Смотри.
Он незаметно коснулся меня рукой.
Мир зарябил и рухнул, как занавес.
Грохот аплодисментов.
Прибой.
ГЛАВА 37
Мы сидели на скамейке на пляже, а волны накатывали на берег, вороша ракушняк, будто вдова - драгоценные камни. Водная гладь была окрашена в оранжево-красные тона заката. Солнце нависло над горизонтом, словно вывеска 'Земляничных полей' над проспектом. Или эмблема 'Ам-Незии'. Один черт.
– Как я уже сказал, Марго оригинальностью не отличилась. Отчаяние, безысходность, невозможность изменить что-либо, несчастная любовь, предательство близкого человека. Масса банальных, скучных причин свести счеты с жизнью.