Харизма [СИ]
Шрифт:
Да, в жизни каждого бывают моменты, гнусные моменты, когда в нас здравого смысла остается не больше, чем в блеющей, похожей на весеннее облачко, овечке.
ГЛАВА 39
Сердце колотилось в горле - еще чуть-чуть, и выплюну его. Лирой задрал голову к небу и причмокнул. Дождь и ветер внезапно прекратились, словно произошел сбой в одном из этих новомодных кинотеатров, где крутят фильмы с 5D эффектом. Эффект присутствия, тактильные ощущения - все коту под хвост. Кинопогружение,
Тишина шуршала, осыпалась на землю, будто трупики насекомых из плафона.
Чтобы удостовериться, что я не оглохла, я громко спросила:
– Что ты сделал?
– Почему, чуть что, сразу я?
– Интонации Лироя были звеняще-обиженными, детскими, когда я увидела его лицо. В его лице не было ничего обиженного, тем более детского. Ничего, что могло понравиться мне. Короткий ножичек заменил более устрашающий экземпляр с двадцатисантиметровым лезвием. С таким ножом клоуны должны приходить за детскими щечками в ночных кошмарах.
Из темноты ухнул звук удара. Как если бы уронили что-то тяжелое. Мне показалось, что земля спружинила под моими ногами. А, может, не уронили. Может, это было контролируемое падение. Например, что-то очень, очень тяжелое приземлилось за нашими спинами. Я задержала дыхание и уставилась через плечо. И чего я так нервничаю? Действительно, блин, чего.
Лирой сгреб меня за руку и потащил за собой. Для большей экстравагантности и раскрытия экспериментального юмора Лироя остается только упасть навзничь и позволить бритоголовому мудаку волочь меня по земле, как обморочную подружку.
– Просто блеск, - Лирой хихикнул и, как танцор-самоучка, вальсируя со мной под боком, обошел могилу Маргариты.
– Земля принимает все валюты, но с особым рвением - те, что политы кровью, будто сиропчиком из бузины. Кира, как делишки?
Кирилл держал у горла Миланы лезвие ножа. Легкое нажатие, и ее лилейно-белая кожа лопнет, как долька апельсина, сок брызнет в разные стороны.
– Свали, - рявкнул блондин.
Если бы мой инстинкт самосохранения был лучше развит, если бы Лирой не вцепился в меня, как алкоголик в бутылку, я бы приняла его совет на вооружение, даже последовала бы ему.
Забавная штука, но в эту минуту я думала вовсе не о себе. Помнится, бабуля говорила: если ты бережешь кого-то, ты бережешь свою душу...
– Оставь ее в покое, - сказала я.
Кирилл вытаращился на меня, будто впервые увидел.
– Ты на очереди, - заверил он.
Не стану утверждать, будто я самый приятный, открытый, веселый человек и тому подобная трескотня (собственно, как и дружище Кирилл), однако чего мне не занимать, так это ослиного упрямства. Поймите меня правильно, я хочу верить людям, но сволочное упрямство отравляет все светлые мгновения.
Я сжала левую руку вокруг лезвия ножа Лироя. Боль была резкой и жгучей. Где вы, эндорфины? Рука стала горячей, на землю закапали тяжелые черные капли.
Боковым зрением я увидела виновника торжества.
– Ну вот, все испортила, - пробрюзжал Лирой, - сука.
Зарипов упал на колени и принялся теребить воротничок рубашки, пытаясь расстегнуть верхние пуговицы. Одна из пуговиц отлетела. Из резинового рта на подбородок и рубашку повалила черная жижа. Он стоял на четвереньках и отплевывался. Кирилл бросился помогать ему. Я рванула к Милане. Моему колену это не понравилось, особенно когда Милана, потеряв равновесие, навалилась на меня, и пришлось большую часть веса перенести на правую ногу. Дурацкое колено, как я буду накладывать на тебя компрессы или втирать мазь, если дам дуба?
– Уходи. Живо. К стоянке.
– Но ты...
– Милана, я догоню. Спасай себя.
Еще мгновение она смотрела мне в глаза, затем заковыляла во тьму.
– Себя и куртку, - я дернула щекой в невеселой гримасе.
Капризный вопль Лироя:
– Кира, Кира! Не прозевай их!
Дерьмо.
Бабуля, если ты бережешь кого-то, ты - нет, не бережешь свою душу, а подставляешь свои кишки. Вот она, горькая правда. Душа может позаботиться о себе, даже если Бог решит закрыть эту планетку как нерентабельную, не оправдавшую Его надежд начинающего бизнесмена забегаловку. А вот кишки не могут.
Толчок, выбивший воздух из моих легких. Надеюсь, со стороны это выглядело потешно - всегда, когда падаешь, или получаешь в тыкву, думай о том, что у стороннего наблюдателя твои злоключения вызывают улыбку. Смех вообще продлевает жизнь. Я бы тоже засмеялась, если бы не было так дьявольски больно.
Я перевернулась на спину.
Ну и ну, похоже, дела и не думали улучшаться. Лирой держал нож у горла Зарипова и что-то ласково нашептывал ему. Кирилл же был слишком поглощен мной, чтобы замечать что-либо еще. Блондинистая шевелюра растрепалась. Череподробильный взгляд. Я заслонилась рукой, словно это поможет, когда его кулак опустится на мою голову, когда его чугунный кулак...
Однако больнее, чем было, не стало.
Кирилл стоит ко мне спиной, в руке - пистолет. Он потерял ко мне интерес! Вопросы 'почему' отправляются туда же, куда и мольбы о пощаде моего кисейного колена.
'Ну и вали на хрен!' - хотела заорать я, но воздуха не хватало даже на мычание. Заорать себе, конечно же, не Кире.
Ну я и попыталась свалить.
Сердце молотило о ребра, будто шарик о стенки лабиринта в игровом автомате. Я проползла метров пять, после чего взлетела на ноги, как чертова пусковая ракета, но поскользнулась и впечаталась грудью в ствол старого клена. Клену по барабану, а из моих легких второй раз меньше чем за минуту выбило воздух. Мир покачнулся. Я медленно сползла на землю, борясь с головокружением.