He как у людей
Шрифт:
— Наконец-то. — говорит Милли входящей девушке. Марте. — Где моя соседка? С ней все хорошо?
Милли тут же угадывает ответ по лицу Марты, по тому, как сжимаются ее губы.
— Мне очень грустно вам это говорить, миссис Гогарти, но миссис Джеймсон ночью умерла, — отвечает девушка, христианским жестом кладя тонкую руку на плечо Милли. — Я знаю, вы были к ней привязаны. Бедняжка! Но Бог любит ее. Она теперь с Ним. Она ведь давно уже мучилась, сами знаете.
— О нет, — Милли вдруг ощущает такую усталость, будто уже несколько ночей не спала. Она смотрит на кровать миссис Джеймсон, на которой все еще видна вмятина в
Марта стоит рядом и гладит Милли по плечу, отчего Милли хочется дать ей леща.
— А вы знали ее, когда она еще была… получше? — спрашивает Милли.
— О да, знала. Она долго здесь жила.
— Она ведь была милая? У меня такое чувство, что она была добрая женщина, заботливая такая.
— Вы серьезно? — смеется Марта. — Да она мнила себя царицей Савской, вечно жаловалась тут всем на «обслуживание», можно подумать — мы ее служанки. Она когда-то была очень богатой, по крайней мере, такие ходили слухи, привыкла жить в роскоши. Вот не хочется говорить плохо о покойнице, но, честное слово, миссис Джеймсон была невыносимой занудой.
Когда Март а заходит в комнату позже, Милли уже все решила.
— Пора идти ужинать, миссис Гогарти, — говорит девушка. — Вы готовы?
Милли готова. Завтра она еще поимеет с этого заведения все, что можно, — завтрак, обед и чай, а потом вскочит в седло. Фигурально выражаясь.
36
За завтраком (дают кашу, напоминающую замешанный в чане сырой бетон, в котором плавают ягоды смородины, больше похожие на мышиный помет) Бриджид швыряет поднос на давно облюбованный подругами столик в самом дальнем углу. Подол ее грязно-коричневой форменной юбки задирается до середины голени, с него свисает вытянутая нитка.
— Дырка вонючая, — говорит она.
На подносе Бриджид, как всегда, гора еды: четыре ломтика жирной колбасы, два жареных яйца, миска сухих кукурузных хлопьев. Несмотря на свою худобу, поесть Бриджид любит и даже заключила тайный уговор с миссис Браун, добродушной кухаркой с лоснящимся лицом, чтобы та оставляла для нее и Эйдин второй десерт, когда в меню пирог с ревенем.
— Что случилось? — спрашивает Эйдин.
— Она за нами следит.
Бриджид в упор смотрит на сурово нахмуренную Бликленд и дерзко помахивает ей рукой, изображая подобострастную улыбку.
— Еще хуже сделаешь, — говорит Эйдин.
А плевать.
— Что она тебе сказала?
— Снова обшарила мою кровать, нашла сиги. Сегодня собирается звонить папаше.
— О, ужас.
— Она никогда не упустит случая меня унизить.
— Идем, — творит Эйдин. — У нас сейчас сдвоенное естествознание.
На биологии пятиклассницы сейчас препарируют червей и лягушек. Эйдин, иоторой совсем не улыбается копаться в лягушечьих трупах, предпочитает — как и в жизни — наблюдать и записывать. Зато Бриджид лихо орудует одноразовым скальпелем, вскрывая почему-то ярко-желтые внутренности сплющенной, растопыренной во все стороны садовой лягушки, которая никому не причинила никакого вреда — если не считать резкого запаха формальдегида. Бриджид между тем говорит: хоть ей и запретили выходить из
— Так что ты скажешь, если эта ведьма придет меня искать? — спрашивает Бриджид.
— Что ты в сортире сидишь?
— Два часа!
Девочки смеются, но мысль о том, что ей придется противостоять грозной Бликленд, кажется Эйдин пугающей.
— Леди, если вам скучно, я буду рад дать вам дополнительные задания, — замечает мистер Рейли, сидящий за учительским столом у входа.
Девочки возвращаются к своему опыту. Эйдин смотрит на лягушку и думает о том, как это ужасно, когда тебя убьют и растянут твой труп на стеклянной пластине, чтобы в твоих внутренностях с отвращением ковырялись какие-то девчонки. Когда мистер Рейли выходит в коридор, Бриджид хватает пузырек с рыбьими глазами и сует его в сумку Эйдин.
— Что ты делаешь?
— Мне только что пришла в голову гениальная идея.
37
Если и можно сказать что-то хорошее о вынужденном пребывании в доме престарелых, так это то, что там обретаешь сомнительную добродетель терпения. Милли и другие обитатели «Россдейла» умеют ждать. Они ждут завтраков, обедов и ужинов, видом и вкусом всегда напоминающих вчерашние; ждут унизительной помощи, без которой им иногда никак не обойтись в туалете; ждут таблеток и воды; ждут хоть кого-то, с кем можно поговорить. Но сейчас Милли ждет в последний раз. Повязка снята, рюкзак, взятый напрокат у Эйдин, уложен. Осталось только дождаться, когда погасят свет на третьем этаже, и в половине одиннадцатого он наконец гаснет. Когда все вокруг затихает, Милли снимает трубку прикроватного телефона.
— Я хотела бы заказать такси, — шепчет она.
— Не слышу, милочка.
Голос грубый — настоящий дублинец, все как она любит.
— Я хотела бы заказать такси на три часа ночи. Но нельзя ли, чтобы водитель дождался меня за углом? А в дверь чтобы не звонил. Ни в коем случае.
— Это что, розыгрыш какой-нибудь?
— Нет, не розыгрыш. У меня есть пятьдесят евро.
— Даже так? И куда же вам нужно?
— Домой. Но я не хочу, чтобы водитель звонил в дверь, он тут всех перебудит.
— Так, понял. По какому адресу подъехать?
— К «Россдейлу». Это…
— Я знаю, где это. А едете куда?
— Это я водителю скажу.
— Мне нужно отметить в заказе.
— Вот приедет, тогда скажу.
Мужчина вздыхает.
— Ладно, а зовут вас как?
Имени не нужно.
— Ясно. То есть человек без имени едет в никуда в три часа ночи?
— Именно так.
— И номера телефона, как я понимаю, тоже нет?
— И к Двери пускай не подъезжает, пожалуйста, не забудьте ему сказать.
— А вы, часом, не миссис Гогарти из Дун-Лаэра?
Милли бледнеет.
— Кто это?
— То-то я слышу, голос знакомый. Как поживаете, миссис Гогарти? Это я, Джон.
— Джон?
Но она тут же вспоминает: Джон — толстяк с черной бородой, который живет на одной улице с Веселой Джессикой и никогда не закатывает во двор свои мусорные баки.
— Привет, Джон.
— Похоже, вы там готовите какую-то секретную операцию, миссис Гогарти.
— Вовсе нет, — небрежно отвечает она.