Химера, дитя Феникса
Шрифт:
— Вот Я дурень! У нас целый Светоч в команде, а мы страха терпим. Роман Игоревич, прошу освободить Босика от разгрузки, пусть за скалами смотрит.
— Верно, не возражаю, команду предупрежу, чтобы не серчали.
— Кого ищем-то? Чего выглядываем?
— Туточки козломордые шалят частенько. Скалы близко, а порой и нависают. Так вот эти страхолюдины камни вниз кидать принялись. А по горам их не догонишь, ловко скачут. Схоронишь кого подбитого, тризну нет возможности сделать — ни топляка, ни деревца. На Ладью загрузишься, глядь, а они могилу раскапывают и на твоих же глазах тело рвут и поедают. Стрелы против них пустили, двоих подбили, так эти нелюди и своих харчить начали. В общем, людоеды это. В скалы сами боимся идтить, сорваться можно. Теперича начали своих упокоенных забирать. Но то на дух очень тяжко, народ угрюмый и жестокий становится.
Вцепившись в снасти, Я обозревал нависшие скалы.
— Что там?
— Двух лучников снаряди на борт, желательно метких. Гости у нас.
Роман подозвал двух ребят и объяснил задачу, Я указал выступ, на котором уже было более трёх красных пятен. Ватажка засуетилась, и погрузка ускорилась. Половину уже перенесли и, дабы не тратить время, сгружали прямо на палубе. Василий помогал в меру своих сил, сильно напрягая покалеченную спину, тащил тюки к сходням вне цепочки, дабы не мешать слаженной работе остальных. Чем меньше оставалось груза, тем шумнее становилось на выступе. Нетерпение и уходящая добыча подстегнула горных жителей. Вот первый взял камень и швырнул в ушкуйников. От досады, что промахнулся, одетый в одну лишь шкуру нелюдь пронзительно заверещал. Его родич оказался более метким, камень прилетел в аккурат на тюк, что тащил Васька. Лучники не зевали и всадили стрелы в метателя. Беззвучно тот слетел с выступа, громко хрустнув костями на бережку. Без того раненый ватажник осел на камень и застонал. Затем, набравшись сил, поднялся, но видно было издалека, что каждый шаг даётся ему с трудом. Добравшись до корабля, кинул тюк и тяжело сел на него. Рукой махнул Корабельщика. Я кинулся следом.
— Отгулял Васька — раны вскрылись, и более кровь не держат повязки, помирать видно пришло время, — кашляя кровью, процедил Кривой.
— Не дури, отлежишься до Оби, а там и до Града рукой подать, — пытался поддержать нанимателя Роман.
— Глаза туманит. Слушай мою волю. Добычу меж моих раздели по чести, мою часть свези к Катерине. Пусть пустит в хозяйство, то моя вира за косу. Кхе — кхе. Тело моё не забирай, сам себе тризну устрою. В моём ящике, в песке, синий огонь, подай мне.
— Ты совсем безголовый, такое
— Не время щас, мало мне осталось. Делай, что говорю. Босик, заклинаю тебя, помоги Князю с его бедой, потом считай себя свободным, да и баба твоя также. Оттащите меня под карниз, чтобы раньше времени камень не метнули. А сами грузитесь и уходите. Напоследок пару-тройку с собой заберу. То моя воля. Не откажи, и сам Перун увидит мою веру…
Роман отступил на пару шагов, крикнул лучникам, чтобы не жалели стрел, перехватив ящик в левую руку, пытался утянуть подранка, Я схватил с другой стороны за руку. Мы тащили тело под свист стрел, падающие камни и тела козломордых. Усадив у скалы Василия Ивановича Фёдорова и положив ему на грудь бутыль с огнём, Мы похлопали по плечам, прощаясь, — Роман со своим заказчиком, Я — с похитителем.
— Босик, стой! Возьми. Это покажи в любой таверне и попроси о помощи. А ещё твой нож, зря Я его взял тогда… Уходите. Опостылили ваши рожи, не дадут помереть спокойно…
Ладья уходила на большую воду, а на берегу догорала тризна Ватажника, что забрал с собой за Черту десяток нелюдей. Я стоял у борта и крутил крупную медную монету с начеканенным изображением бородатого мужа. По гурту выдавлена надпись: "Гремят во Сварге Синей твой Меч и Щит." Спрятав монету в нагрудный карман, закинул нож горбуна за голенище. Что ж, Мудрец мне посоветовал убить всех, кто пойдёт в поход за Химерой, но неожиданное стечение обстоятельств сделало тот совет пустым. Пододвинув лампаду, вынул из потаенного кармана книжицу.
''День десятый''
''Не писал долго, забрали рукопись на проверку ошибок в написании. Отец разрешил мне выйти во двор, подышать свежим воздухом. На шее колодка из дерева, к ней привязана бечёвка. Руки мне скрутили за спиной. Сколько народа вокруг, сильные волей, не простые сторожа и прислуга. Важные и чинные. Смотрели на меня, как на диковинку. Бабы в возрасте, да и Мужи не молоды. Вокруг них охрана с оружием и Люд в услужении. Их недоверие сменилось изумлением при моём появлении. За моей спиной отец произнёс, — Ну вот, теперь торг лучше пойдёт.
А что торговать собрался? Дернув за верёвку, меня опять загнали в мою темницу. Отец пришёл вечером хмельным и пах бабой. Постоянно повторял: — Обман Судьбы, я так назвал своё творение. Сынок, мы с тобой будем править миром! Продадим время любому желающему! Князья и Цари будут у наших ног, прося хоть десяток лет добавить к отпущенному богами! Ты меня порадовал своим смирением, потому этой ночью ты вкусишь мой подарок. Видать, крепко напился. Устал писать, завтра продолжу. ''
''День адинцитый. (Одиннадцатый) ''
''Я не знаю, как описать ночь, это было… Это было. Ночью принесли мяса, большой кусок с овощами и сладкой водой. Я рвал его зубами, наслаждаясь ароматом и сочностью. Хотел было поблагодарить отца за такой подарок. Но потом дверь открылась второй раз, и пришла она. Её запах. Восхитителен. Сначала робела сильно, гладила по рукам и голове, боялась взглянуть в глаза. Но распалилась так, что в комнате стало жарко… Это лучшее из того, что мне доводилось чувствовать. Она ушла рано утром, а я ещё долго вдыхал аромат её волос, что тайком срезал кисточкой. Вот так Дар, я понял, чем вчера пах Отец. Сегодня ничего не будем делать, отец устроил выходной. Первый раз мне не скучно в своём заточении, я перебирал воспоминания минувшей ночи. Жаль, что она быстро закончилась. Вот пишу эти строки, а сам загораюсь желанием вновь её увидеть. Сторож сказал, что её имя Прасковья и она Блудница. Не знаю, что это значит, но я рад, что посетила меня. ''
(Реакция у женского пола на Химеру необычная, сильное обоюдное влечение, причём не только в тесном общении, наблюдал и за гостями, что приехали за Обманом Судьбы. Полное отсутствие навыков грешить, с лихвой окупилось выдумкой Любомира. Интересно, сможет ли сделать бабу тяжёлой, нужно найти не пустоцвета, а закладную девку. Попрошу у Якова, он не откажет. Потрава и дурман не имеют над ним сильного влияния. Три части гушки клонят в сон, хотя одной достаточно, чтоб полностью ослабить и лишить воли крепкого мужа. Яд ожогиной травы вызывает зуд на теле, против крупных волдырей и отслоения кожи у простого Люда. Продолжаем работать над выделением сока, с чудом как у вара из Кокона. Ни кровь, ни части тела такой силой не обладают, лишь ускоряют заживление. Перетёртые молочные чешуйки укрепляют организм и здоровье, можно использовать в лечебных целях. Любомир быстро учится и крайне подозрительный. Время от времени выдаёт слова, давно вышедшие из употребления. В целом необходимо постоянно давить его своей волей, понимает лишь силу. Что же, огонь он плохо переносит там, где есть кожа, а не чешуя).