Хирургическое вмешательство
Шрифт:
Шаман резко выдохнул – и сел на пол; он чувствовал себя совершенно выбитым из колеи. Подросток сидел перед ним и смотрел несчастными щенячьими глазами, им невозможно было не восхищаться – стоило вспомнить, каким взглядом могут смотреть эти глаза, как сердце обваливается в живот под прицелом зрачков… Жень не притворялся и не играл, но он задумал план и был искренним по плану. «Стратег недоделанный», - подумал Ксе и бессильно усмехнулся.
– Ну пожалуйста, Ксе, - заискивающе сказал бог. – Ну ведь так круто получится. Они все обломятся как лохи, в натуре.
– Что получится? –
Жень скрестил ноги и деловито приступил к изложению теоретической части.
…Жрец может всю жизнь провести неофитом. Формально нося это звание, жрец может даже не быть контактером: чиновникам отделов по работе с тонким планом, низшему обслуживающему персоналу храмов не требуется инициации. Неофитов много. Инициированных жрецов, от адепта и выше – несколько тысяч во всей стране. «Вообще-то это по большей части деды, - сказал Жень. – В Союзе их столько набрали, когда паритет надо было с Америкой держать. Уволить-то из адептов нельзя. Но сокращать планировали». Жрецов уровня мастера – пара сотен. Верховный – один. «Верховных шаманов не бывает, - вставил Ксе, когда божонок переводил дыхание. – Дед Арья – он старый, опытный, он учитель. А других рангов у нас нет». «Ну вы вообще…», - неопределенно сказал Жень и продолжил.
Знак инициации – нож – жрец получает из рук божества; сейчас, когда кумирня пуста, не может появиться ни новых адептов, ни новых мастеров, и даже вернувшись, Жень необязательно признает все посвящения, утвержденные его отцом.
– Поэтому они в любом случае по-хорошему не будут, - подросток скривился и сплюнул. – Верховный, сука, Женьку убил… и что, я после этого его приму? Не идиот же он. Поэтому они меня сразу на кровь посадят, Ксе, к гадалке не ходи. Чтоб я уже ничего поперек сказать не мог.
Договорив это, Жень явственно приуныл.
Ксе молчал, разглядывая узор ковра.
– Но я-то и без кумирни могу инициацию выдать, - сказал подросток, смущенно потупившись. – Любую. И адепта… и мастера… и еще. А верховный – он один, понимаешь?..
– Понимаю, - сказал Ксе. – Понимаю, что киллеры нынче дороги. Но девять грамм свинца российская армия для меня как-нибудь сыщет. Поскребет по сусекам.
– Ну блин, Ксе! – Жень задергался, беспокойно косясь то в один угол, то в другой; светлые брови поползли на лоб. – Ну зачем им? Смотри – вот ты, вот я, я готов работать, все хорошо. Нафига тебя убивать? Верховный – он как чиновник просто-напросто замминистра, он вообще в немилости после того, как обгадился так с планом этим, его на пенсию отправят, и все.
– А меня замминистра назначат, - покивал Ксе; картина рисовалась настолько абсурдная, что даже ругаться не хотелось, только смеяться.
– И назначат, - уныло сказал Жень. – Ну чего ты улыбаешься? И назначат, никуда не денутся. Ты чего, замминистра быть не хочешь?
Шаман не выдержал и расхохотался в голос. Потом поднялся и сел на диван; он был почти доволен – божонок нес такую ерунду, что ему легко было отказать. Ксе собирался с мыслями, намеренный открыть подростку глаза на его наивные представления о жизни, и не уследил: Жень подполз к нему и по-собачьи положил голову на колени. Ксе ахнуть не успел, как пацан вдруг подался вперед и схватил его в охапку.
– Я тебя не отпущу, - сказал Жень ему в живот. – Я знаешь что
– Псих, - грустно ответил Ксе, не пытаясь высвободиться из железных объятий бога. – Я сразу понял, что тебя к подростковому психологу вести надо.
– Куда хочешь веди, - Жень прижался к нему еще теснее.
– Только не к ним.
– А обо мне ты подумал? – устало спросил Ксе. – Я, между прочим, не хочу быть жрецом. Никогда не хотел.
– Ксе, - Жень поднял голову и с отчаянной преданностью заглянул ему в глаза. – Это ведь я только сейчас мелкий. Я потом стану как папка. Я все что хочешь для тебя сделаю.
– Не сделаешь.
– Почему?
– Хрен я тебя людьми кормить стану…
Глаза Женя засияли.
Шаман вздрогнул, поняв, что сказал, вжался в спинку дивана, быстро замотав головой, но божонок уже отпустил его и сидел теперь на полу, на поджатых ногах, разглядывая Ксе так, будто увидел впервые и улыбаясь – счастливой детской улыбкой.
10.
– А вот и он, - сказал Лейнид и коварно сощурился.
Аспирант содрогнулся. Загнанно озираясь, он влип в стену и нацелился уйти через точки, но компания хором пропела: «А мы тебя ви-и-идим!», и Даниль понял, что выхода нет. Тяжко вздыхая, он пролавировал между столами и присоединился к собранию.
– Щас-щас, - подмигнул ему Тинкас и водрузил на стол цветастый рюкзак, - щас мы уврачуем твоих скорбей…
Даниль вытаращил глаза, скорчил рожу и скособочился: жестом престидижитатора Тинкас поднял ярко-синий лоскут на боковине рюкзака, приобнажив маленький краник, который затем немедленно спрятал.
– Винище!
– алчно выдохнул аспирант, и ноздри его зашевелились.
– Хы-хы!.. – глубокомысленно заметил владелец рюкзака, в то время как оный убирался под стол, и за ним нырял стакан из-под сока.
Очень глупо это было, но до чрезвычайности весело – им, совершенно взрослым и уже почти серьезным людям, дурачиться, украдкой потягивая дешевое вино в институтской столовой. За столом сидели инспектор Минтэнерго третьекурсник Лейнид и трое кармахирургов-дипломников – Тинкас, Ильвас и Римма. Наиболее заметным персонажем была, конечно, последняя – умопомрачительно рыжая дева-дива в сильно декольтированной алой кофточке. Даниль аж сглотнул – это было не декольте, но Декольте; оно заставляло вспомнить рисованных девочек из любимых мультиков Аннаэр. Второй, не менее впечатляющей, достопримечательностью Риммы был круглый солнечно-желтый значок, прицепленный к ее сумке; на нем прямо и без обиняков заявлялось «I love Tyrannosaurus Rex!»
– Касьянов, - сообщил Даниль, глядя на того левым глазом, в то время как правый смотрел в стакан, - ты сатана!
Тинкас плотоядно ухмыльнулся.
– Прозит, - сказал он.
Ильвас хихикнул на свой обычный манер – мрачно, вращая глазами.
– Будем живы, - согласился он, отпивая. – Хоть недолго.
– Да ладно тебе, - промурлыкала Римма. – Что вы, мальчики, себя накручиваете, я не понимаю. Ну что может случиться? Ну, самого плохого? Два часа страха – и вы с дипломом…
– Ящер, - сказал Ильвас и втянул голову в плечи. – Сожрет.