Хищники (ил. Р.Клочкова)
Шрифт:
– Читала… Зверьку и птице прикрепляют на тело миниатюрную рацию и следят.
– Вот-вот! Я говорю: Нил, дорогой, это же целая проблема! Нужны средства, специалисты. Где уж нам поднять такое… Он загорелся: надо убедить, добиться… Горячий! – Меженцев вздохнул.– Над самим висит дамоклов меч, а он думает о научно-техническом перевооружении заповедника…
Они вышли на центральную усадьбу.
– Алексей Варфоломеевич,– задумчиво произнесла Дагурова,– а вы не думаете, что решение в самой постановке вопроса – природа и прогресс? Я хочу сказать, человечество
Меженцев улыбнулся:
– Нил убежден, что это возможно. И, как вы заметили, именно благодаря научно-технической революции… Как говорит один мой аспирант, «да поможет нам ЭВМ».
Профессор распахнул калитку во двор Гая и галантно пропустил Ольгу Арчиловну вперед.
В комнате, где следователь беседовала с Мариной, празднично сверкала люстра. Дагурова еще раз отметила про себя, что обстановка была разномастная. Старомодная горка и тут же современная тахта, накрытая ковром, простенькие стулья и великолепная китайская ваза…
Стол сиял фарфором и хрусталем, ломился от всевозможных закусок. Чего тут только не было: черная и красная икра, копченая и соленая рыба разных сортов, сервелат и даже виноград…
«Ничего себе чашка чая!» – подумала Ольга Арчиловна, смущаясь, что одета в спортивные брюки и куртку.
Здесь уже были супруги Сократовы, в праздничных нарядах, торжественные и скованные. На Гае как влитой сидел отлично отутюженный серый костюм. Федор Лукич поцеловал следователю руку, чем привел ее в еще большее смущение. Она выглядела белой вороной среди этого великолепия, которого никак не могла ожидать в такой глуши, среди тайги.
Аделина, в своем неизменном красном свободном платье, внесла блюдо с жареной курятиной, и всех пригласили к столу. Адель не хотела садиться, но Алексей Варфоломеевич насильно усадил ее рядом с собой. Мужчины пили коньяк, женщины шампанское. Ольга Арчиловна ухитрилась отделаться одним бокалом вина, растянув его до конца застолья.
Сначала все чувствовали себя как-то скованно. Ольга Арчиловна решила, что виной тому ее присутствие. Однако после нескольких тостов настроение заметно изменилось. Юрий Васильевич стал оживленным, а его жена то и дело переходила на свой родной украинский язык, смеясь над шутками и остротами Меженцева. Профессор, пожалуй, оставался таким же – свободным и легким в обращении. Он весьма забавно изобразил, как утопил в речке Ап-рельковой свои туфли, почему и вынужден щеголять в сандалиях.
Пили за Марину, желали ей отлично сдать экзамены. Федор Лукич показал телеграмму от дочери, в которой она сообщала, что устроилась в общежитии и полна надежд на успех. Юрий Васильевич тут же предложил тост за отца будущей кинозвезды. Гай смутился. А Ольга Арчиловна, глядя на него, подумала, что его самого хоть сейчас на экран. Белый воротничок подчеркивал смуглоту его мужественного лица с глубокими складками возле губ и волевым квадратным подбородком, разделенным ямочкой. Ни дать ни взять положительный киногерой.
Федор Лукич бдительно следил, чтобы рюмки и тарелки гостей не пустовали, всячески старался поддержать веселый настрой за столом. И только в глазах нет-нет да прорывался холодный отблеск забот и тревоги.
Заговорили было о делах и планах, но Сократов включил проигрыватель и поставил диск с ансамблем «Бони М». Меженцев пригласил танцевать жену орнитолога, а Гай – Ольгу Арчиловну.
Получилось забавно – плясали кто во что горазд. А Галина вообще скоро перешла на гопак. Тогда Сократов поставил танго, более определенный и понятный всем танец.
Гай опять пригласил Дагурову. И как-то незаметно увлек ее в дальний угол. Федор Лукич молчал. И только глаза его смотрели выжидающе.
«Господи,– подумала Ольга Арчиловна,– не хватало, чтобы он стал ухаживать за мной…»
И словно в подтверждение этого Гай настойчиво и властно прижал ее к себе. Дагурова почувствовала, что Федора Лукича охватило странное волнение.
– Я очень благодарен вам,– чуть слышно произнес он.– Своим присутствием вы скрасили…
«Это уж чересчур,– решила Ольга Арчиловна, отстраняясь от партнера.– Наверное, думает, я не замужем. Или по мужской привычке не прочь приударить…»
И она вспомнила вдруг, что танцует с мужчиной сегодня уже второй раз. Правда, там, у Кудряшовых, все выглядело нелепо и даже безобразно. А со стороны, наверное, смешно…
Музыка кончилась. Гай довел ее до кресла, и Ольга Арчиловна с облегчением опустилась на мягкую пятнистую шкуру. Может быть, Федору Лукичу стало неловко за столь откровенное выражение чувств или у них действительно были дела с Меженцевым, но Гай извинился перед гостями и удалился с профессором в соседнюю комнату.
«Нет, наверное, мне показалось,– размышляла Дагурова.– И поведение директора не более чем обыкновенная галантность».
Но, поймав взгляд Аделины (всего один, но зато какой откровенный!), Ольга Арчиловна поняла, что Федор Лукич вел себя весьма недвусмысленно. И теперь она терялась в догадках об истинной цели ее приглашения сюда.
«Вот и повидала их в неслужебной обстановке,– усмехнулась про себя следователь.– Что он за человек, этот Федор Лукич? И какие у них отношения с Аделиной?»
Ольга Арчиловна внимательно наблюдала за ней, оставаясь сама в тени, благо кресло стояло за горкой, куда почти не проникал свет люстры.
Аделина вновь была прежней, невозмутимой и загадочной. Она с самого начала выглядела посторонней среди всей компании. И эта ее отчужденность ни у кого не вызывала удивления. Значит, она такая всегда. Но свою ревность – а что другое мог выражать брошенный на Дагурову взгляд? – скрыть все-таки не сумела.
И вновь в душе Ольги Арчиловны поднялась странная, необъяснимая тревога. Как тогда, когда она впервые увидела в окне пронзительные раскосые глаза…
Следователь вспомнила разговор с Мариной о том, что между Авдониным и Аделькой существовала какая-то непонятная связь.