Хищники с Уолл-стрит
Шрифт:
– А он открывал?
– Нет.
– Так в чем же суть?
– За восемь лет, Фрэнк, я ни разу не слыхал, чтобы вдова спрашивала о тайных счетах.
– Чертовски глупо, – согласился он. На стенах Иоанн Павел аж подскочил от такого святотатства; Фастов, Эбберс и Козловский даже бровью не повели. И тогда Курц добавил – задумчиво, как бы в шутку: – Мужья вечно прячут от жен деньги на любовниц.
– Тут другое, – не согласился я. – Чарли Келемен оставил на ее имя в общей сложности шестьсот долларов. И больше ни шиша.
– И чего
Любой другой пропустил бы эту остроту мимо ушей. Это лишь легкий укол, всего лишь образчик поединка на языках, главном оружии нашей индустрии. Никакого ущерба. Никаких уловок. Правда?
Чушь. Топ-продюсеры не сдают захваченных высот. Я уставился на Фрэнка в упор. Мой взгляд буровил ему череп, посылал его в жопу, хоть я и ничего не сказал, дабы ни одна капля тягучей сладости южного сахарина не сорвалась с моих губ. И не стал объяснять свою потребность защитить Сэм в качестве искупления за Эвелин и Финн. Где ты был, когда это было важно?
– Сэм мне друг, – ответил я, сдержав гнев. – На остальное плевать.
Ощутив привкус горечи в моих словах, Курц отвел глаза, будто человек, впервые разглядевший в давнем коллеге нечто свирепое и безрассудное. Так мне кажется.
– Должна же быть система поиска потерянных счетов, – продолжал я. – Нельзя ли нам запустить номер социального страхования в какую-нибудь базу данных где-нибудь?
– Гроув, – осторожно повел он. – Мы оба в этом бизнесе уже не первый год.
Ой-ёй. Лекция.
– Мы оба знаем, что финансовые институты никогда не согласятся хранить персональную информацию или защищать тайну частной жизни.
– Я просто перепроверяю, Фрэнк. Я должен был спросить.
– Нет, не должен, – парировал он с таким напором, что застал меня врасплох. – Будь я на твоем месте, я бы держался подальше.
– Почему это?
– Ну, хотя бы, – растолковал он, – из-за всякой всячины, вылезающей на свет, когда люди помирают, – скелетов, любовниц, инвестиций… Все те вещи, которые они пытались припрятать, пока были живы. Пусть все устаканится.
– Что еще, Фрэнк?
– Это тебе не понравится.
– Валяй. Ничего страшного.
– Тебе не нужны отвлекающие факторы. Понимаешь, о чем я?
Ага. Ты тревожишься за свой бонус.
– Предоставь о моем времени тревожиться мне самому, Фрэнк. Прежде это никогда не создавало проблем.
– Как тебе угодно, – сказал он было, но тут же передумал. – Гроув, отступись, прошу тебя. Кто-то грохнул Келемена. Я не хочу, чтобы ты вляпался в какую-то не ту кучку.
Просто оботри собачьи какашки со своих подошв и ступай дальше.
– Ни в коем случае, Фрэнк, – двусмысленно ответил я, прежде чем поправить портрет Иоанна Павла по пути к двери. Это представлялось достойным поступком католика.
По пути к своему столу я нажал на кнопку быстрого вызова Айры Поповски. Дозвониться до него с первой попытки маловероятно.
– Айра Поповски! – гаркнул он в трубку, ответив с половины гудка – явно ждал кого-то другого.
– Какой дружелюбный прием! – Фамилия Поповски звучит мощно. В ней звенит агрессия и брутальный интеллект – черты для адвоката весьма желательные. – Айра, важный разговор.
Он тотчас оценил серьезность моего тона.
– Я думал, это начинается моя телеконференция. В чем дело?
– Я говорил с Сэм. Ты, случаем, не готовил для Чарли завещание?
– Пытался.
– В каком это смысле?
– Он всякий раз от меня отделывался.
– Вот дерьмо.
– Всегда находилось что-то более важное, – хладнокровно пояснил Айра.
– И что будет, если он не оставил завещания?
– В дело вступают законы штата Нью-Йорк, и активы на имя Чарли переходят к Сэм. Все относительно прямолинейно.
– Кроме одного.
– То есть?
– Все упрятано в «Келемен Груп». Сэм не знает, есть ли у них какие-либо иные инвестиции. Я думал, может, ты знаешь.
Молчание. Потом Айра ответил ровным, сдержанным тоном:
– В каком это смысле она не знает?
– Как раз в таком. Сэм известен только один чековый счет с шестьюстами долларами, и все. Всем распоряжался Чарли.
– Она звонила вчера. Об этом она ничего не сказала, – заметил он. В голосе его вдруг зазвучала досада. – Гроув, моя телеконференция как раз началась. Если Сэм нужна помощь, я в деле.
– Еще одно.
– Быстрей, – поторопил он.
– Твоя фирма занимается бизнесами. Как насчет фонда? Оферты, проспекты эмиссии и все такое, что люди получают, когда инвестируют?
– Я предлагал себя, – ответил Айра нетерпеливо.
– Чарли не нанял твою фирму?
– Сказал, что мы ему не по карману. – И Айра дал отбой.
Какое-то время я просто сидел и копил гнев. Не на Айру, внезапно прервавшего разговор. Мы оба сражаемся с крайностями цейтнота и тиранией сроков. Наш грубовато-прямолинейный обмен репликами всегда проходит в рваном ритме, который возникает сам по себе. Два выпускника Лиги плюща {47} , неспособные закончить предложения. Два типа, состязающиеся в том, кто первый повесит трубку.
47
Лига плюща – ассоциация восьми частных американских университетов, расположенных в семи штатах на северо-востоке США; образование в них считается элитным и носит своеобразный «знак качества».