Хладнокровное чудовище
Шрифт:
Арнеина ощутила, как легко и незаметно отступила вся боль. И широкая — в половину её хрупкой спины! — ладонь императора, лежащая на лопатках, казалась самой надежной в мире опорой. Тверже земли под ногами. Крепче стали. И горячее лавы в вулкане, ведь сила его магии может проникнуть куда глубже сердца — до самой души.
Будто желая убедиться в этом, Арнеина чуть приподняла голову и откинула назад, глядя в лицо императора снизу вверх. Её распущенные светлые волосы спутались с волосками на его предплечьи, окутали водопадом, но неудержимая сила тянула так, что снова
Сиркх удержал её легко, не позволив упасть, только сильнее привлёк к себе и сам склонился к лицу, овевая своим теплом и безумным, сводящим с ума притяжением. Арнеина еще успела заметить, как дрогнули широкие крылья его носа, вдыхая её аромат. Как нахмурился высокий лоб в болезненном, трепетном порыве.
Мурашки охватили все тело, не оставляя свободного места, заставили напрячься все мускулы, дрожь прошла по рукам, которыми она ухватилась за его каменные плечи, и не было мгновения тяжелей и мучительней, чем сейчас — за вечность до соприкосновения.
Лицо обдало жаром, горела кожа, горели губы — жадно, нетерпеливо, и Арнеина не узнавала сама себя. Куда девалась её выдержка, стойкость, хваленый в семье благородный характер? Нет, она жаждет лишь одного. Чтобы император прикоснулся прямо сейчас и затушил нестерпимый жар.
Каким-то чудом она заставляла себя оставаться неподвижной в ожидании того, как небеса расколятся снова.
— Я знаю всё, что ты чувствуешь, — тёплый шёпот невесомо скользнул по коже. — Но это куда больше, чем я мог предположить.
Арнеина сглотнула, снова поднимая взгляд к его потемневшим глазам.
— Моя жизнь принадлежит вам, император.
— Сиркх.
Большим пальцем правой руки он очертил край её губ, скулу, отвел прядь волос к уху, так медленно и изучающе, словно ловил отклик каждого дюйма. Арнеина слышала разговоры во дворце.
Говорили, он никогда не собирался жениться.
Что он холоден, как кусок скалы.
Что он вовсе не живой человек.
И если он сейчас оставит её, она с этим согласится. Если люди для него — неживые фигуры в божественной игре. Если ничего не значит. Он правитель, посланный Четырьмя богами. Или всё-таки живой мужчина, хоть на долю?
Арнеина бездумно потянулась магией к нему, понимая, что не ей тягаться с его беспредельной мощью, но отчаяние толкнуло дотронуться до открытого сейчас, такого внешне живого человека, и буря, плещущая внутри, не оставила сомнений.
Сиркх улыбнулся, почувствовав и это, — тепло и коварно, живо и так по-настоящему — и, будто подчиняясь её зову и трепету, всё же преодолел краткое расстояние между ними.
Небеса не раскололись — они обрушились со всей мощью. Оглушили, бросили наземь, и будто загомонили разом все Четверо богов, а звук несуществующего гонга пронзил тело. Арнеина судорожно вдохнула, почувствовав тепло его губ на своих, и, дрожа, невольно впилась ногтями, пальцами, удерживаясь, чтобы не упасть.
И жар, и холод, и тьма, и ослепительный свет — всё смешалось в едином касании. Хотелось, чтобы это никогда не закончилось.
Но Сиркх позволил насладиться соприкосновением лишь недолго, и всё-таки отстранился, оставив дразнящий, сладко-терпкий привкус на языке, хотя и по его лицу пробежало волнение, и в приоткрытых глазах отразился огонь. Арнеина остро ощутила свою обнаженность, но наконец нашла в себе силы отпрянуть.
Они словно оба убедились… ещё раз подтвердили, что выбор сделан, и это неспроста. И выбор этот непрост. Он изменит весь мир. Арнеина смотрела на императора Ивварской Империи, на избранника богов, сидевшего напротив на расстоянии ладони и дышащего так же глубоко и учащенно, и осознавала это, дрожа всем телом. Ничего не будет как прежде. И мир не будет прежним.
Но каким он станет?..
Глава 19
Кровь императора
Поиски Вальдера он вел уже второй час. Бруно впервые за это время поднял к нему голову и жалобно проскулил — так тихо, что услышать мог только он. Гаррет тут же присел на корточки поближе к псу и прошептал:
— Старина, ты же не подведешь, да? Чуешь его, а?
Бруно покрутился на месте, снова ткнулся мордой в мостовую недалеко от дворцовой набережной, тонущей в ночном тумане, и снова рванулся с жёсткого повода в руках Гаррета.
— Только тише, дружище, — сказал Гаррет, вставая. — Как пить дать нам не стоит привлекать внимание. Эта ночь и без того мне не по нраву.
Гвардейцы словно с цепи сорвались, рыскали по столице, патрулировали каждый угол, точно наученная охотничья свора. И его удосужились допросить дважды: кто такой, куда идёт ночью и зачем. Гаррет сам поражался выдержке, с которой железно требовал пропустить по вопросу императорской важности, козырял знакомством с генералом де Мойсом и высокопоставленным командованием, даже бумажку в подкладе камзола умудрился выдать за срочное секретное донесение.
Что-то происходило вокруг. Неужто ради своего последнего тайного испытания девиц император приказал весь город взять за шкирку и перетряхнуть? Не только гвардейцев императора, но и дарханов, говорят, видели у главного здания Ордена.
Гаррет в очередной раз ругал себя за то, что не оказался этой ночью рядом с командиром, задержавшись на прогулке. Да, будь он неладен, ходил проведать Элизу, постоял под окнами, точно последний недоумок, убедившись через слуг, что юная целительница встала-таки на ноги.
Как будто именно он виноват в том, как она сверзилась с лестницы! Ну. Отчасти, мож, и виноват, раз отослал слишком грубо. Но то ведь для ейного же блага!
— У-вух, — согласно бахнул его мыслям Бруно, низко и приглушенно, точно посмеивался. И обернулся на Гаррета с понимающим взглядом: женщины!
— Не говори, — цокнул Гаррет и помрачнел.
И уж эта Айдан де Марит, темноглазая демоница! Вытрясла, словно нечисть, всю душу из командира, вот он и был последние дни сам не свой. И тут это испытание… Стоило догадаться, что Вальдер будет на стенку лезть от тихой ярости. И как бы не накликал беды.