Хлопоты в Польенсе
Шрифт:
Неожиданно она открыла глаза, выпрямилась и очень спокойно произнесла:
– Я убила его. Именно это я и пришла сказать. Его убила я!
Последовала минута напряженной тишины.
– Леди Двайтон, – проговорил наконец Мелроуз, – у вас сильный шок, это от перенапряжения. Я не уверен, что вы полностью сознаете, о чем говорите.
– Я прекрасно сознаю, о чем говорю. Именно я застрелила его.
Двое из тех, кто находился в комнате, громко вздохнули, остальные хранили молчание.
– Как вы не понимаете? Я спустилась вниз и застрелила его.
Книга, которую она держала в руке, упала на пол. В ней был нож для разрезания бумаги в форме кинжала с отделанной драгоценными камнями рукоятью. Мистер Саттерфвейт автоматически поднял его и положил на стол. В голове промелькнула мысль: «Опасная игрушка. Такой можно убить человека».
– Так что же, – в голосе леди Двайтон прозвучало напряжение, – что вы собираетесь делать дальше? Арестовать меня? Увезти отсюда?
Полковник Мелроуз с трудом проговорил:
– Все, что вы сказали, леди Двайтон, очень серьезно. Я должен просить вас вернуться в вашу комнату, пока я… не сделаю распоряжений…
Она кивнула и поднялась. Теперь леди Двайтон была очень собранна, мрачна и холодна.
Неожиданно раздался голос мистера Квина:
– Что вы сделали с револьвером, леди Двайтон?
На ее лице промелькнула мгновенная неуверенность.
– Я… я уронила его здесь, на пол. Нет, кажется, я выкинула его в окно. О! Я не могу вспомнить. Какое все это имеет значение? Я не отдавала себе отчета в том, что делала. Ведь это не имеет значения, правда?
– Не имеет, – ответил мистер Квин. – Думаю, что не имеет.
Леди Двайтон взглянула на него с тревожным замешательством, потом гордо вскинула голову и вышла из комнаты. Мистер Саттерфвейт поспешил за ней. Внизу у лестницы стояла перепуганная горничная, и мистер Саттерфвейт обратился к ней наставительно:
– Позаботьтесь о своей хозяйке.
– О да, сэр. Сэр, скажите, пожалуйста, ведь они не подозревают его, правда?
– Подозревают кого?
– Дженнингса, сэр. Поверьте, он не обидит и мухи!
– Дженнингса? Нет, конечно, нет. Идите и позаботьтесь о своей хозяйке.
Девушка быстро взбежала по лестнице, а мистер Саттерфвейт вернулся в комнату.
Полковник Мелроуз обратился к нему:
– Да, в этом деле не все так просто, как кажется. Это напоминает глупости, которые проделывают некоторые экзальтированные героини в романах.
Мистер Квин кивнул Саттерфвейту:
– Вы от этой драмы получаете истинное наслаждение, не так ли? Ведь вы из тех людей, которые ценят хорошую игру.
Мистер Саттерфвейт пристально посмотрел на него.
В воцарившейся тишине до их ушей донесся какой-то звук.
– Похоже
– Мистер Делангуа, сэр. – В дверях с извиняющимся видом стоял дворецкий.
– В чем дело?
– Пришел мистер Делангуа и хочет поговорить с вами, если позволите.
– Просите его, – мрачно произнес полковник, откинувшись на спинку стула.
Минуту спустя Поль Делангуа уже стоял в дверях. Мягкая грация движений, смуглое красивое лицо, слишком близко посаженные глаза.
– Добрый вечер, джентльмены, – произнес Делангуа, сопровождая приветствие несколько театральным поклоном.
– Не знаю, в чем заключается ваше дело, – сухо сказал полковник Мелроуз, – но вряд ли оно имеет отношение к тому, чем мы сейчас занимаемся…
Делангуа прервал его со смехом:
– Как раз наоборот, самое непосредственное отношение.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я пришел сюда, чтобы признаться в убийстве сэра Джеймса Двайтона.
– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?
– Вполне.
Глаза молодого человека обратились к столу.
– Почему я признаюсь? Назовите это раскаянием… чем хотите. Я заколол его, насмерть, в этом можете быть совершенно уверены. – Он кивнул в направлении стола. – Я вижу, вы нашли оружие. Очень удобный инструмент. К несчастью, леди Двайтон оставила его в книге, а я им воспользовался.
– Одну минуту, – сказал полковник Мелроуз. – Вы признаете, что зарезали сэра Джеймса вот этим?
– Он приподнял кинжал.
– Совершенно верно. Я пробрался через окно. Он сидел ко мне спиной. Это было совсем нетрудно сделать. Ушел я тем же путем.
– Через окно?
– Разумеется.
– И когда это случилось?
Делангуа заколебался.
– Дайте подумать. Я разговаривал с кем-то из сторожей где-то в четверть седьмого. Я слышал, как пробили церковные часы. Следовательно, произошло все в половине седьмого.
На губах полковника появилась мрачная улыбка.
– Вы совершенно правы, молодой человек, – проговорил он.
– Именно в половине седьмого. И, должен заметить, это совершенно особенное убийство.
– Почему?
– Слишком много людей признаются в нем.
Делангуа затаил дыхание.
– Кто еще в нем признался, сэр? – Он безуспешно старался, чтобы голос его прозвучал ровно.
– Леди Двайтон.
Делангуа откинул голову и рассмеялся деланным смехом.
– Леди Двайтон подвержена истерии, – небрежно произнес он. – На вашем месте я не стал бы придавать значения тому, что она говорит.