Хобби Сереги Костикова
Шрифт:
Если кто-то, помимо меня вдруг достанет на свет божий вас вместе с кухней, комнатами и всем остальным, то в этом случае вы должны замереть и не дышать, притвориться пластилиновыми. И даже если вдруг кто-то вздумает вас разглядеть поближе, переставить – не дергайтесь ради своей же пользы. Потерпите, и очень быстро они оставят вас в покое. Надеюсь, что нависшая над вами угроза продлится недолго, максимум – дня два-три. Но лучше перестраховаться.
Так. Пока что все оставайтесь на кухне, а ты, Влад пройди в комнату Тимофея, а затем – на льдину. Не бойся, замерзнуть не успеешь.
За то недолгое
После того, как Влад переступил на льдину, которая оставалась все такой же крепкой, ничуть не подтаявшей, Серега аккуратно взял ее двумя руками и поднес к своему лицу и, усмехнувшись, спросил:
– Что, Влад, половить рыбку желание не возникло?
Вместо ответа, который скульптор все равно бы не услышал, Влад сел на рыболовный ящик и скрестил на груди руки.
– Шучу я, Влад, шучу. А теперь серьезно. Только что ко мне в квартиру очень настойчиво просилась небезызвестная тебе Катя Жайворонок. Сказала, что, возможно, я тебя, типа, прячу. А ведь так оно на самом деле и есть. Что скажешь?
На ящике Влад уже не сидел – вскочил, принялся размахивать руками.
– Прекрасно понимаю твое беспокойство, – продолжал Серега. – Тем более что ищет она тебя по указанию Артура, сама сказала. В связи с этим, если кто-то без моего ведома вдруг и в самом деле обратит внимание на Застолье, то тебе лучше всего не просто притвориться пластилиновым, а для начала накрыться с головой одеялом. Может, пронесет. Понял?
Следующими посетителями льдины стали Тимофей и Зинаида, от которых Серега потребовал вспомнить, как они чихали на Влада и, если возникнут соответствующие обстоятельства, повторить то же самое сразу после того, как он трижды щелкнет пальцами.
– Пока что все, мелкота, – сказал Серега живчикам, перед тем, как вновь переместить их в сумрак серванта. – Мне на службу пора. А телевизор – один на всех попробую вечером слепить. Только я очень сильно сомневаюсь, что он заработает.
Торопясь на вечерний маршрут Серега непроизвольно вертел головой по сторонам, высматривая в толпе Катю, или лысого Артура. Глупо, конечно. Теперь следить за ним не имело смысла, – где Костиков работает и где живет, им было хорошо известно. И навряд ли Артуру придет в голову мысль, что инкассатор вздумает куда-то убегать, где-то прятаться. С такими мыслями можно и психом стать. Хотя, можно ли хотя бы одного миллионера назвать нормальным человеком? Наверное, можно, но только не Влада…
Уже при подходе к зданию банка, когда затянувшееся тучами небо разразилось дождем, и Серега пожалел, что не прихватил из дома зонт, он тут же и сообразил, что забыл еще о кое-чем важном.
Довольно доходчиво объяснив живчикам, в том числе и Владу, как себя вести, если вдруг в его отсутствие кто-то станет их рассматривать, он совсем забыл о животных: Федоре, Буренке, свиньях,
Теперь сожалеть об этом было поздно – не возвращаться же домой и в спешке хвататься за пластилин. К тому же до выезда на маршрут оставались какие-то минуты. И очень хотелось верить, что все его опасения – напрасны…
Все вечерние маршруты, обозначенные двух– или трехзначными номерами, имели еще и обиходные названия: «Динамовский». «Тушинский», «Пресненский»… Серега Костиков вот уже больше года был закреплен за «Хорошевским» маршрутом, который обслуживал точки, сдающие дневную выручку, в таких московских районах как Хорошево-Мневники, Шелепиха, Отктябрьское поле, Щукино, даже в Строгино заезжали.
Постоянным его напарником был Петр Терентьев – рослый симпатичный парень, устроившийся в инкассацию сразу после возвращения из армии проработавший в родном отделении лет пятнадцать. Коллег по работе Петр Терентьев любил уважительно называть боярами и, как следствие, за ним и закрепилось прозвище Боярин.
Водителем на Хорошевский маршрут ждали Сергея Скворцова, но у того по дороге из гаража в банк сломалась машина, и его заменил все тот же Бугор, с которым Костиков уже имел утром удовольствие кататься по сбербанкам. Костиков в связи с этим не расстраивался, чего нельзя было сказать о Боярине. С Бугром опытный инкассатор всегда был, что называется, на ножах. Ну не любил Бугор разговоры о пьяных похождениях, о бабах, да и вообще по своему характеру был не очень словоохотлив, а этого балагур Боярин терпеть не мог.
Но лучше уж молчать, чем пререкаться по всяким пустякам. Как-никак, работа у них была опасной, шутки шутками, а государственные ценности инкассаторы изо дня в день развозили немалые. Что ж, иногда поработать можно было и в тишине, тем более, во время утреннего маршрута наговорились предостаточно.
Обслуживая точки, Серега Костиков постоянно возвращался мыслями к Кате Жайворонок. Больше думал не о том, зачем она приезжала к нему домой, а как о девушке, с которой провел две ночи в одной постели. Он никогда прежде не пользовался услугами проституток, считал, что это неправильно. Серега не был жадным, но ему претила сама мысль, что за доставление удовольствия друг другу в постели надо платить деньги. Да, проституция – древнейшая из профессий, да, распространена во всем мире, да, некоторые его знакомых пользуются проститутками или не против попользоваться…
С большой натяжкой, но все-таки Костиков мог понять женщин, занимающихся проституцией, вот только уважать их за это – ни в коем случае. Еще в большей степени Серега не уважал мужиков, сознательно прибегающих к услугам проституток. Что – без бабла слабо себе бабу найти?
Понятно, что с набитыми деньгами карманами ты почти любую телку в постель затащить способен. Ну, и чего в этом хорошего-то!!! Да вообще ничего! Не должно быть такого. И мужики, которые проституток снимают – последние чмошники и уроды жизни, а девки, живущие это самой «профессией» – полнейший отстой.