Hold Me
Шрифт:
Поворачиваю голову, рассматривая пейзаж за стеклом: высокие городские дома уже сменяются ровными полями с желтой травой, хвойные деревья кажутся мне выше, чем те, что растут в парках, легкая холмистость на горизонте радует глаз. И какое-то неясное умиротворение внутри от вида этой природы. Голубое, совсем не холодное небо, яркое, даже слишком, солнце. Щурюсь, впитывая кожей его тепло, и чувствую, как через открытые окна по вагону ветер разносит аромат хвои и солёной воды. Потрясающее сочетание. Мне охота прикрыть веки и позволить забыться всего на пару минут, чтобы как следует пропустить через себя столь блаженное состояние. Опираюсь лбом на стекло, прижав котенка
Порой, когда вот так смотришь на него, то невольно одолевает желание прикоснуться к одной из родинок на его щеке. Парень постоянно чешет их пальцами, будто хочет избавиться от этих нежелательных отметок, но они совсем не портят его внешний вид. Наоборот. Интересно, сам он это понимает?
Если бы Дилан не общался со мной, то давно бы нашел себе здесь девушку и друзей. Странный всё-таки он.
Время шло медленно, но это вовсе не раздражало. Час, два, три — черт, не важно. Мне пришлось по душе ехать в поезде, так что не успела заметить, как вагон стал полупустым, а за окнами уже виднелся морской горизонт с одной стороны, и поля с густым хвойным лесом вдали на холмах с другой. Слышу шум прибоя, крики чаек и стрекочущих насекомых в траве.
— Нам выходить, — Дилан поднимается с места, заставляя нас пойти за ним, и я даже с грустью вздыхаю, когда приходит время покидать вагон. Станция небольшая с прозрачной крышей над головой. Белые крупные облака быстро плывут по синему, больно яркому небу. Словно сейчас лето. Спускаюсь по ступенькам со станции, следуя за парнями, когда поезд уже пропадает с поля зрения, оставляя лишь способность слышать его визг. Приятный теплый ветер колышет уже желтую траву, я вижу высокие холмы, забитые елями, елками и прочими деревьями невиданной высоты. Мне не удается все как следует рассмотреть, я просто не успеваю насладиться картиной, что окружает меня со всех сторон. Слышу и вижу море. Поверить не могу, что такие места существуют в моем мире. Когда ты всю жизнь сидишь за стенами города, то даже представить не можешь, сколько потрясающего находится снаружи.
Прикладываю ладонь к нагретой под солнцем макушке, кручусь во время ходьбы, не в силах остановиться.
— Не тяжело? — Томас кивает на мой рюкзак, но качаю головой, ведь вещей у меня немного с собой. Держу Засранца, который, жаль, спит, не видя всей этой красоты. Поют птицы, но подобных звуков раньше никогда не слышала, поэтому не могу определить, кому принадлежат голоса.
— Печет, однако, — Томас идет немного вперед, тропинка здесь одна, с одной стороны от неё обрыв к пляжу с морем, с другой поле и лес. Думаю, рельсы поезда уходят как раз в чащу.
Смотрю в небо, щурясь, и улыбаюсь, жадно глотая свежий воздух. Эта природная тишина… Она потрясающая.
Дилан идет рядом, поправив ремни своего рюкзака, и опускает на меня взгляд:
— Жарко?
— Немного, — отвечаю, вновь накрыв макушку ладонью, чтобы не так сильно пекло. О’Брайен не сразу и как-то медленно снимает с головы бейсболку, натянув
— Вечером будет холодно, здесь всегда так, — оповещает, пряча руки в карманы джинсов, а я запаздываю с ответной реакцией, поэтому киваю спустя несколько минут, поправляя бейсболку на голове за козырек. Стоит сказать «спасибо», так? Но смущение не позволяет.
Жаль, что идем мы не долго. Спустя какое-то время нам навстречу начинают попадаться люди — женщины, мужчины, старики, совсем маленькие дети с родителями. И я на автомате опускаю лицо, не желая встречаться с ними взглядом, пока один из маленьких мальчишек не врезается по неосторожности мне в ногу, поднимая на меня большие, зеленые глаза. Я с ужасом готовлюсь к тому, что его мамочка сейчас устроит скандал, но вместо этого женщина касается моего плеча, с виноватой улыбкой спрашивая:
— Вы в порядке? Простите, я сколько раз уже говорила ему по сторонам смотреть, совсем не слушается.
От неожиданности я хлопаю ртом, как рыба, но все же нахожу возможность дать ответ:
— Ничего, простите, — провожаю взглядом мамочку с ребенком, немного не понимая, что с этими людьми не так?
— Эмили, — Дилан зовет, ведь сильно отстаю, поэтому ускоряюсь, решая оставить размышления на вечер. К слову, он уже близился.
Мы вышли к небольшому городку, который во многом отличался от того, из которого мы приехали — здесь много соборов, узких улиц, невысоких зданий. Приходится перелезть через невысокий, совсем хилый, забор на поле, на котором пасутся овцы. Я с легким страхом наблюдаю за этими животными, вижу их впервые. Такое ощущение, что я попала в фильм восьмидесятых. Такая приятная атмосфера. Здесь ходят автобусы и электрички, есть дороги и машины, бары и клубы, забегаловки и рестораны, но все воспринимается мною иначе.
— Я голоден, — Томас подает голос, оборачиваясь к Дилану, тот осматривается, взглядом ища место, где можно недорого поесть:
— Бабушка сказала, что с шести часов открыт парк. Там есть дешевые забегаловки.
— Парк? — Я догоняю О’Брайена, заинтересованно спросив. — Это как парк развлечений?
— Кажется, я видел колесо обозрения, когда мы проходили мост, — припоминает Томас, видя, как внимательно я его слушаю. Мне доводилось издали видеть парк в нашем городе, но я никогда не была внутри.
— Можно пойти туда, вот только моей бабушке не говорите, что мы тратим деньги на еду. Она придет в ярость, — судя по выражению лица, Дилан не шутит.
Городок небольшой, но количество жителей не перестает удивлять. Стоило нам войти в парк, как нас окружили толпы людей, здесь полно родителей с детьми, так что я стараюсь держаться ближе к парням, чтобы не потеряться. А ведь могу, ибо никак не прекращу осматриваться: большие карусели, разновидные аттракционы, аромат попкорна и сладкой ваты… Здесь смешано столько потрясающих запахов, что голова идет кругом.
— Когда стемнеет, будет намного красивее, — Дилан держится близ меня, а его слова проходят мимо моих ушей. Черт, куда ж еще красивее?
— Между прочим, кое-кто обещал «угостить молоком с печенькой», — О’Брайен припоминает, намекая, что пришел черед Томаса оплачивать, и тот усмехается, сдаваясь:
— Да, да, — замечает одну более менее пустую забегаловку. — Чёрт, идем есть, иначе я не доберусь до конечной точки…
— Три порции лапши? Не жирно? — Дилан опирается одной рукой на прилавок, поражаясь тому, как много может съесть Томас, а тот лишь машет рукой у его носа: