Холодное сердце пустыни
Шрифт:
Тем более, что если исходить из того, что у Рика Ландерса получалось дозваться до неё даже после его смерти — был у неё некий кармический долг перед ним. Долг, оплаченный кровью принесенной им жертвы.
Или это все — были её домыслы, только потому, что она знала, что девочка, которую её просили защитить братья Ландерсы — не прожила в пустыне и недели?
Это было горько. Сальвадор надеялась, что хотя бы в узы Нии-Фэй можно верить. Что хотя бы для некоторых избранных в её пустыне доступно то счастье, та цельность, о которой плели сладкие песни сказочников. Что
Хотя — она могла ошибаться. В пустыне было легко умереть. Вот только Сальвадор никогда не умела верить в “лучший” из вариантов. Почему-то шестое чувство пришептывало, что без "истинного" судьба Мег была бы не столь печальна.
Рик снова замолчал. Опустил на рукоять клинка вторую руку, будто собираясь с мыслями.
По лицам смертных она читать умела, а вот по деревянным лицам гостей из Страны Вечных Снов понять, о чем они думают, было сложно.
— Что я должна вернуть тебе, Рик, — чуть прикрывая глаза повторила свой вопрос Сальвадор, — говори. Жизнь? Честь? Спокойствие?
Первое — она вернуть ему была не в силах.
Второе — почти не выполнимо для того, кто уже мертв.
Третье же… Третье требовало от неё уступок. Она должна была даровать Рику прощение и избавить его от собственного проклятия.
Ничего невыполнимого, и никто не пострадает, кроме её самолюбия, которое вообще любило покапризничать.
В конце концов — этот смертный её оскорбил. Но… Ведь он уже достаточно заплатил за это…
Интересно, без одного болтливого безмозглого смертного это её милосердие вот так обострилось бы?
Но есть законы. Он должен попросить. Должен озвучить, что ему нужно.
— Сестру, — хрипло выдохнул Рик Ландерс, поднимая тяжелые веки и глядя на Сальвадор обсидианно-черными глазами, без белка и зрачков — только шелковой тьмой и ничем больше, — верни мою сестру домой, Королева Ядов. Мне нужно только это.
Она молчала несколько минут, закрыв глаза и у Анука. Одному ничтожно слабому клочку ее души не хотелось возвращаться к этой боли, к боли той судьбы, что она могла изменить, но не изменила, но… Но не прятаться же от этого, только потому что от этих воспоминаний было больно.
— Мне не дано менять судьбы уже ушедших, — на эти слова силы у неё едва нашлись, — нити, что увели душу за грань, не принадлежат этому миру. И сила, дарованная мне Шии-Ра, так далеко не распостраняется.
— Моей сестры за гранью нет, — медленно проговорил Рик, будто тщательно выбирая каждое слово, — она не встречала меня на Суде Предков.
Это было очень странное. И непонятное. Очень непонятное.
— Она стала частью семьи мужа, она и не должна была…
Да, законы у пустынных браков были те еще. Жена — часть семьи мужа… Будто бы в час замужества женщина умирала для всей своей родни, переставала быть дочерью для родителей и сестрой для других сестер. Будто бы брак был этаким средством купли продажи, и предмет продажи не мог принадлежать сразу двум хозяевам.
Интересно, как долго нужно
— Тот нареченный, — рвано выдохнул Рик, и в его горле заклокотала истинная ненависть, — тот, кого Нии-Фэй назвала истинным моей сестры… Он не стал для Мег мужем. Она не стала частью его семьи. И я повторюсь, за гранью моей сестры нет. Иначе я бы тебя не беспокоил, Сальвадор.
— Пауль говорил, что вы чувствовали, как она умирает, — невесело протянула Сальвадор, прикрывая глаза и припоминая эту часть его рассказа. Зов кровной связи. Краткое время действия и сила смертельной агонии…
— Я не понимаю ничего в этой магии, Сальвадор, — Рика чуть качнуло вперед, и он тяжелей оперся на клинок, — я не маг. И не был им, и уже не стану. Мег нет среди нашедших покой у Мафрея. Это все, что я знаю.
Но почему тогда сработала кровная связь? Самая последняя магическая опора, та, к которой прибегают в самом исключительном случае.
В голове совершенно неожиданно загудело. Мысли стали до омерзения тяжелыми, неуклюжими, и Сальвадор начала ощущать, что не может додуматься до чего-то безумно простого. До чего?
Запястье обожгло болью.
Пауль, куда ты опять влип?
На это запястье Сальвадор руками Анука переплела чары, предупреждающие ее, что один безмозглый эффинец ходит где-то рядом со смертью.
Так она почувствовала ту угрозу от стряпничей.
Каких усилий ей стоило создать эти чары, чтобы не заметил Эльяс, не ведал ни один из пустынных духов.
Но Ворон не знал. И чары, которые были созданы им, чтобы узнать, когда Сальвадор нарушит правила пари, не сработали.
А запястье жгло все сильнее — вероятность смертельного исхода для Пауля становилась все твёрже.
Великие шайтаны и все их сорок девять жён, как невовремя…
Она закрыла глаза человека и открыла очи пустыни. Смотрела тысячей глаз пустынных кошек, ушастых лис, песчаных ящериц и ядовитых змей.
От непривычки закружилась голова. Она давно не смотрела настолько глубоко.
Но в лагере эффинца не было. Куда-то же он делся…
— Где ты, Пауль? — шепнули ее губы, и в этот же миг она его нашла. Там, где его быть не должно было.
У белокаменной арки, затянутой синеватой пеленой магии, с обнаженным клинком шагающего навстречу трехглавому крылатому псу Фарею, стражу оазиса Ахиллам…
Три тысячи шайтанов, зачем его туда-то понесло?
Она открыла глаза Мун и поняла, что сердце колотится где-то в горле.
А ещё к этому горлу было прижато острие тяжёлого клинка Рика Ландерса.
— Я бессмертна, ты же знаешь, — насмешливо произнесла Сальвадор, глядя на выходца снизу вверх.
— Да, — кивнул Рик, — ты бессмертна, но это тело нет. Захочешь ли ты умирать этим телом, Сальвадор? Пески шептали, у тебя спор с богом. Что будет, если ты умрешь здесь и сейчас?
— Как Мун мне умирать можно. Как Сальвадор — нет, — невозмутимо ответила Судья, прекрасно понимая, что правда ей сейчас не на руку. Но врать она ненавидела.