Холодное сердце пустыни

Волховец Вера

— Я её не похищал, — ровно откликнулся Ворон, безмятежно, будто к его горлу и не был прижат нож, — припомни сама, что там было.

Жертва. Жертва, принесенная добровольно. Величайший дар фанатика-культиста своему кумиру. Истинная… Дар такого рода и вправду мог возвысить демона до бога. В конце концов, в пустынных храмах приносили в жертву скот и дичь, урожай и воду.

Только откровенный фанатик решился бы принести в жертву вторую половину своей души…

Которая была совсем не готова к такому предательству

от того, к кому шла столько времени.

Да и Судья, которую несчастная призвала на помощь, оказалась не готова к такому положению дел. Сейчас Сальвадор будто заново ощутила то ощущение безысходности, что одолело её тогда.

Сто лет…

Сто лет биться за то, что у женщины должно быть больше прав, чем у курильной лампы, а после — пустынник приносит в жертву демону живую женщину. Как вещь. Дарит из рук в руки, с поклоном и последующим целованием стоп кумира.

И она не смогла бы забрать девушку, не имела права отрывать её от “предназначенного”…

— Я наказала тебя за грех твоей паствы, — проговорила Сальвадор выпрямляясь и глядя на разрушенный Паулем венчальный алтарь, — я не могла казнить тебя, от этого пострадала бы девушка, я не могла нарушить истинной связи, поскольку перед этим я просто бессильна. Но я…

Она замолчала, поскольку вспомнила и это.

Обратить против Эльяса нить связавшей их идеи смертных, существовавшей до той самой поры, покуда ходила по пустыне нелепая сказочка о наглом демоне, что сделал предложение самой Сальвадор.

Дать ему согласие — и проклясть саму себя в ту же секунду, на бесконечное перерождение в телах смертных женщин, чтобы ни минуты, ни секунды не провести в своем истинном обличье, и не сдержать этого слова, не выйти за Эльяса замуж, или, искусившись собственной свободой — все-таки рассечь их связь, в любом из случаев позволив ему брак с той самой истинной, которую он так вожделел…

После всего этого ей оставалось только стереть себе память, чтобы ненароком не снять проклятие самой. Не слушать и не слышать, ничего, что могло бы подсказать, оставив лишь одну лазейку — вспомнить самой, и только вот так, случайно оказавшись в том самом месте, при очень схожих обстоятельствах.

Она просто запретила себе видеть напоминания, в упор не видела ту, что когда-то просила её о помощи, не видела и этого самого шрама, что врезался в память и мог заставить вспомнить. Да что там, она заставила себя не понимать самый очевидный факт — никто в пустыне не мог проклясть сильнее, чем могла проклясть Сальвадор. Никто не снял бы проклятие, наложенное Судьей. Ни один бог. Поэтому они и отступали…

Сальвадор снова опустила глаза.

Ворон все так же невозмутимо лежал на полу, разметав по нему длинные волосы и положив под голову руки. Для побежденного он был как-то уж слишком безмятежен. Он выглядел усталым. Еще бы…

Его грандиозная партия

почти подошла к концу.

— Ты ведь не можешь снять с меня проклятие, не так ли, Эль? — сладко улыбнулась Сальвадор. — И наше пари, как бы это сказать… Ломанного метикала не стоит?

— Но ты можешь сказать мне спасибо, потому что теперь ты можешь снять его самостоятельно, — Эльяс самодовольно прищурился, — имя проклявшего — ключ к самому проклятию, в качестве благодарности приму рассечение нашей с тобой связи твоим славным кинжалом судьбы.

— Сначала ты мне скажешь, где сейчас находится Мег, — ровно произнесла Сальвадор и заставила кинжалы раствориться.

— А вот с этого момента я попрошу рассказать поподробнее, — кашлянул за её спиной все это время молча наблюдавший всю эту разборку Пауль.

Потрясающее у некоторых героев все-таки терпение. Но на данный момент, кажется, закончилось и оно!

38. Глава про очевидное и невероятное

— Мег…

Ворон произнес это имя негромко, но было вполне очевидно— он позвал. Позвал и закрыл глаза, вроде как самоустраняясь и прикидываясь, что он тут просто лежит, а не валяется, прижатый к полу ногой Сальвадор. Устал, болезный…

Ну, хоть в кои-то веки обошелся без всякой лишней болтовни.

У зала тут же нашлись двери, хотя, Сальвадор была уверена— раньше они были скрыты, и попасть сюда можно было только магическим путем и точно зная.

Из груди Пауля вырвался неясный хрип. Кажется, он даже забыл, что ему нужно дышать, или говорить. Даже Рику он удивился не так.

Она вошла в зал тихо, как мышка. Вошла и замерла на пороге, отчаянно переплетая пальцы и опустив взгляд. Боялась…

— Падме… Я могла бы догадаться…

— И я, — эхом откликнулся Пауль, и подался вперед, явно намереваясь подойти к сестре, чтобы убедиться, что это и вправду она. Смешной. Он ведь видел сквозь иллюзии, он видел истину. Но глазам при этом все равно не верил.

Сальвадор поймала его за локоть. Пауль оглянулся на неё умоляюще, будто она намеревалась ему мешать.

— Позови Рика, — тихо посоветовала она, — мне кажется, он тоже захочет этой встречи…

Она могла бы и сама. Но сейчас реликты были отданы Паулю, и в отличии от кинжалов, именно ими Сальвадор воспользоваться было несколько сложнее.

Ну, и опять-таки, Пауль должен был учиться пользоваться связями с реликтами.

Он прикрыл глаза всего на секунду и точно тут в трех шагах от Мег появился рыжеватый пустынный медведь. Так вот какую форму придала магия Судьи Рику. Медведь… Нет, с ассоциациями ей следовало быть как-то поаккуратнее…

И что с ним делать, чтобы взаимодействовать с его силой? Ездить верхом?

— Может, уберешь с меня свою ногу, Судья? — явно уже исчерпав весь свой крохотный лимит терпения, раздраженно поинтересовался Эльяс.