Хороните своих мертвецов
Шрифт:
Они оделись и побежали по заснеженной дорожке в гостиницу и спа на обычные после занятий чай и булочки.
Клара все еще каждый раз удивлялась при входе в гостиницу, вспоминая полуразвалившийся старый дом Хадли в те времена, когда Доминик и ее муж Марк еще не купили его. Теперь хозяйка, расслабленная и элегантная, улыбаясь, наливала чай.
Может быть, Доминик и убила Отшельника? Нет, Клара не могла себе такого представить. Нет, если уж честно, то наиболее вероятным подозреваемым как тогда, так и теперь оставался Марк Жильбер, муж Доминик.
Клара
– Трудно поверить, что Оливье нет с нами вот уже шесть месяцев, – сказала она, принимая у Доминик чашку ароматного чая.
За окном стоял ясный день под голубым небом – в такие дни всегда холодно. Ветер закрутил вихрем снежную порошу, и до них донесся слабый рассыпающийся звук, будто кто-то бросил в окно горсть песка.
В гостинице царили покой и тишина. Комната была наполнена антикварными вещами – не громоздкими викторианскими, из дуба, а простой мебелью из сосны и вишни. Стены были покрашены в пастельные тона, что навевало ощущения покоя и безмятежности. В камине горел огонь, и в комнате пахло дымком кленового дерева, увлажнителями и чайным отваром. А еще ромашкой, лавандой и корицей.
Пришла молодая женщина с подносом теплых булочек, взбитых сливок и джема домашнего приготовления.
– Как поживает Оливье? – спросила Жена.
– Пытается приспособиться, – ответила Мирна. – Я его видела несколько недель назад.
– Он по-прежнему утверждает, что не убивал Отшельника, – сказала Клара, внимательно всех оглядывая.
Она чувствовала себя самозванкой, проводя это маленькое расследование, притворяясь. Но ее ждали вещи еще более неприятные. Клара размазала сливки по теплой булочке, а сверху еще добавила клубничного джема.
– Но если не он, то кто?
Ханна Парра была неколебима, тверда и привлекательна. Клара знала ее не один десяток лет. Способна ли Ханна совершить убийство? Можно и спросить.
– Вот ты бы могла кого-нибудь убить?
Ханна посмотрела на нее с удивлением, но без злобы или подозрительности:
– Занятный вопрос. Я точно знаю, что могла бы.
– Откуда такая уверенность? – спросила Доминик.
– Если бы кто-то вломился в наш дом и угрожал Хэвоку или Рору? Я бы его убила, не задумываясь.
– Сначала убей женщину, – сказала Жена.
– Что-что? – спросила Доминик.
Она подалась вперед и поставила хрупкую чашку на блюдечко.
– Это из брошюрки, выпускаемой Моссадом, – пояснила Жена.
Даже оператор, которая делала педикюр Мирне и Ханне, замерла и уставилась на эту привлекательную молодую женщину, говорившую такие ужасы.
– Откуда ты это знаешь? – спросила Мирна.
Жена широко улыбнулась:
– Что, напугала вас?
Они все рассмеялись, но, по правде говоря, им было немного не по себе. Жена дала им несколько секунд переварить это, потом хохотнула:
– Я слышала это по Си-би-си. Была передача про терроризм. Согласно теории, женщины почти никогда не убивают. Чтобы подвигнуть женщину на убийство, нужно бог знает что, но уж если она решится, то ее не
Наступило молчание – они осмысливали услышанное.
– Да, разумно, – сказала наконец Мирна. – Если уж женщина на что-то решается, она делает это сердцем и головой. А это сильное оружие.
– В этом и состояла суть интервью, – сказала Жена. – Женщины редко входят в террористические ячейки, но агенты Моссада получают такую инструкцию: если они совершают налет на гнездо террористов и видят там женщину, то ее нужно убивать в первую очередь, потому что она никогда не сдается. Она самая опасная из всех, кто там есть. Безжалостная.
– Мне это ужасно не нравится.
– И мне тоже, – согласилась Жена. – Но я думаю, что так оно и есть. Почти ничто не может заставить меня нанести кому-нибудь физический или эмоциональный вред, но я отдаю себе отчет в том, что если возникнет необходимость, то я это сделаю. И это будет ужасно.
Последнее предложение было произнесено с грустью, и Клара понимала, что так оно и есть.
Может быть, Отшельника все же убила одна из этих женщин? Но зачем? Что могло заставить их сделать это? И что она знает о них?
– Вы знаете, что Шарли теперь начал говорить? – сменила тему Жена. – И всё благодаря доктору Жильберу. Он приходит раз в неделю и работает с ним.
– Как это мило с его стороны, – раздался мужской голос от дверей.
Женщины повернулись.
В дверях стоял Марк Жильбер, высокий, длинноногий, его светлые волосы были коротко подстрижены, голубые глаза смотрели пронзительно.
– Шарли теперь может говорить «гоо» и «строо», – с воодушевлением сказала Жена.
– Примите мои поздравления, – улыбнулся Марк.
В его словах слышались сарказм и удивление.
Клара насторожилась. Проникнуться ненавистью к этому человеку было проще простого.
Она пыталась проникнуться к нему симпатией ради Доминик, но ничего из этого не получилось.
– Я помню, мое первое слово было «пу», – сказала она Жене, которая смущенно смотрела на Марка.
– «Пу»? – переспросила Мирна, нарушая неловкую тишину. – И что это значило?
Клара рассмеялась:
– Я пыталась сказать «песик». А получалось «пу». Потом это стало моим прозвищем, и долгие годы меня так и называли. Отец до сих пор иногда называет меня Пу. У вашего отца было для вас прозвище, когда вы росли? – спросила Клара у Марка, пытаясь снять напряжение.
– Он редко бывал дома. А потом вообще исчез – и делу конец. Так что нет, не было у него никакого прозвища для меня.
Напряжение стало еще сильнее.
– А теперь говорят, что он нашел другую семью. – Марк уставился на Жену.
«Значит, вот оно что, – подумала Клара. – Ревность».
Жена смотрела на Марка, и Клара увидела, как румянец залил ее щеки. Марк улыбнулся и вышел.
– Извините… – начала Доминик, повернувшись к Жене.
– Ничего. В том, что он сказал, есть свой смысл. Старик без ума от вашего свекра. Я думаю, он видит в нем нечто вроде суррогатного деда для Шарля.