Хорошая примета
Шрифт:
Я в ужасе вытаращилась:
— Я тебя не ворожила!
— Я знаю, — сунул он руку обратно в рукав. — Но если хочешь, можем сходить провериться хоть сейчас.
— Не хочу…
Я вышла на улицу, плотно сомкнула губы и потупилась. Очень романтичное у нас начало нарисовалось. Вообще уже в любовь никто вокруг не верит?!
Когда Тихомир встал рядом, шумная компания у основания лестницы тут же затихла и перешла на шепот. Каждый из всех двух команд счел своим долгом обернуться на нас и хихикнуть. Конечно, вот он мне и грубит, ведь
— Не обращай внимания, — шепнул Тиша и показал кому-то средний палец, чем спровоцировал очередную волну смешков. — Идем?
Мы не спеша пошли вниз. Я сняла кокошник, запрятала его в сумку и натянула капюшон. И что в любви такого смешного? Наши девки бы только щеки алые надули, и отвернулись, чтоб не сглазить, а у этих вообще совести нет! Подумаешь, люди каждый день влюбляются, да и возраст у нас самый подходящий, тоже мне, событие.
— Эй, пушистый, вы с нами? — заорал Вадим, когда мы спустились. — Или у голубков свои планы? — перешел он на скулеж.
— У голубков планы, не видеть твою рожу! — крикнул ему Тихомир и потащил меня за рукав к выходу с парковки.
— И что за дурак, — шепнула я.
Гам за спиной стих, Тихомир перекинул сумку через плечо и легонько меня толкнул:
— Мила. У тебя есть какие-нибудь планы на эти выходные?
Я посмотрела на парня и улыбнулась:
— Есть, конечно.
Тихомир притормозил и потрепал себя по волосам:
— Понял… Тогда скажи, когда свободна.
— Завтра свободна. Сегодня у меня свидание. С тобой.
Волк прокашлялся и кивнул:
— Отлично, тогда завтра у тебя тоже свидание. Со мной.
Глава 13
Тихомир посадил меня в кафе на третьем этаже здания гостиницы, а сам пошел переодеваться, и что-то подсказывало, если бы Ольга сегодня не накидала камней в его огород, сидела бы я все это время в вестибюле. А так хоть поем спокойно!
Я усмехнулась и закинула в рот вареник. И надо оно мне теперь, строить из себя царевну? Это ж с ума можно сойти от счастья, как его сдерживать, ума не приложу. Еще не хватало нервные тики заиметь. Чопорная и отрешенная, снисходительная и сдержанная, вообще не про меня.
На стул напротив рухнуло благоухающее тело:
— Приятного аппетита, — сказал Тихомир, хватаясь за приборы.
Его льняная соломенного цвета косоворотка с алым шитьем по стойке и рукавам была аккуратно подпоясана ярким плетеным шнуром. Я восторженно уставилась и кое-как смогла проглотить вставший поперек горла кусок теста.
За соседним столиком хихикнули.
Серые глаза скользнули на меня.
— Что-то не так?
— О-отлично все. Очень красивая рубашка. Не думала, что ты носишь такую одежду!
— Ты в кокошнике и сарафане, не мог же я прийти в спортивном костюме.
Я склонила голову к плечу:
— Значит, ты знал, что я буду в кокошнике.
— Надеялся,
— И чего устроил тогда на трибуне?..
— Я уже сказал. Опешил. Когда я видел-то тебя крайний раз нормально? Две недели назад, и то был немного “под кайфом”.
— А, переживал значит. Вдруг я страшная окажусь без “приправ”.
— Немного, — спокойно сказал Тихомир. — Сирень свое дело знает. Еще и петрушка с полынью.
— М, и как я тебе?
— Не напрашивайся, Милослава. Я уже все сказал.
Я схватилась за стакан и уставилась в тарелку. Не больно-то и хотелось!
Ольга еще переживала, что он меня приворожил, когда на деле все было с точностью наоборот. Картинку сарафан и петрушка явно приукрасили, и теперь меня всю жизнь будет мучить вопрос: обратил бы он на меня внимание, если б не они. Хотя не заметить сложно. В кедах и сарафане, — первая невеста на селе.
Мы вышли из кафе, когда на улице уже смеркалось, и Тихомир сразу захотел дойти до набережной. Мне его категоричность даже нравилась, ведь моей затуманенной голове было вообще все равно, сиди мы хоть на лавке во дворе гостиницы до самой ночи, а так и правда на свидание похоже будет.
Огни проспекта зажглись развешанными всюду колядниками. Я доставала руку из кармана, едва она успевала согреться, но волк либо совсем намеков не понимал, либо нагло их игнорировал. Рано еще что ли?.. Я уж придумала себе, что стоит нам спуститься с той проклятущей лестницы у арены, как нас будет не расцепить. Размечталась.
Хорошо ему рожи моей недовольной не видно. И вот вроде радостно, еще вчера казалось, я буду счастлива просто рядом идти, а мы сегодня и с “не идеальным” клюшкованием разобрались, и с кокошником, а теперь все это будто приснилось. Сопит себе под нос опять и фыркает.
— Тихомир, — не выдержала я, когда мы завернули к парку. — Расскажи хоть о себе. Откуда ты, любишь-не любишь, я ж ничего не знаю, кроме клюшкования.
Парень замычал:
— Ну как меня зовут ты знаешь. У меня день рождения шестнадцатого августа.
Наверное, заметку в календаре можно не ставить, ведь вряд ли я хоть на час в году об этом забуду.
— Тебе девятнадцать исполнилось?
— Да.
— Дальше.
Тиша задрал брови и хмыкнул:
— Это допрос?
— Нет, это ты просто рассказываешь мне о себе, потому что хочешь понравиться, — ворчала я.
— Ну ладно, тогда записывай. Я вырос в Нерехте, в обычной семье, у меня там мать, отец, старшая сестра с мужем и двое племянников. У меня будет хорошее образование, а пока повышенная стипендия. Если через год-два получу капитанство, а я его получу, она даже сравняется с вполне себе приличной зарплатой. Еще я хожу на факультатив, углубленно учу латынь, экзамены сдам, смогу на подработку устроиться.
Причем тут стипендия?..
— Тихомир, меня, если что, мало интересует твое благосостояние. Я помню, что ты первокурсник.