Хождение Восвояси
Шрифт:
– В Вотвояси, да и во многих других странах, такие вопросы решают родители девушки, – чуть снисходительно, как ребёнку, объяснил Геннадий. – Дают благословение, обговаривают, где молодые жить будут, как, на что, какое приданое…
– Где?.. На что?.. Как?.. – повторял Хай, и с каждым словом физиономия его становилась всё потерянней и потерянней. – Приданое? К чему приданое? Кем?
– Начну отвечать попорядку, – повернулся к нему Иванушка, но Сам печально отмахнулся, решив остановиться для начала на чём-то одном.
– А благословение – это очень для девушки важно?
Иван кивнул.
– Значит, чтобы мне… нам…
– Да. А у вас разве это делается по-другому? – чувствуя, где можно свернуть со скользкой матримониальной дорожки на более продуктивную, ловко полюбопытствовала Серафима.
– Конечно! – оживился Сам. – У нас, если девушка понравилась, вообще никого спрашивать не надо! Даже ее саму!
– А если она против?
– Наших девушек против воли в свою пещеру не уведешь! – гордо усмехнулся Чи Хай.
– В пещеру? У вас нет домов? – приподнялись брови Иванушки.
– К чему оборотням эти скрипучие рассыпучие короба?! – Сам гордо вздернул нос.
– Оборотням? – переспросил Агафон. – Не видел, чтобы кто-то из твоих братовьёв оборачивался хоть кем-то.
– Если бы они могли оборачиваться… – мгновенно помрачнев, буркнул Сам. – Если бы они могли…
– То что?
Сам не отвечал, понуро кусая губы, и Сенька уже решила было, что ответа они не получат, как Чи-старший медленно выдохнул и проговорил:
– Мы бы не сбежали из Благословенной страны…
История братьев Чи оказалась сколь проста, столь безнадёжна.
В половине провинции Я Синь Пень, отделенной от человеческой Пылающим лесом, и про которую люди даже не знали, Нефритовый Государь поселил оборотней. Пытался ли он защитить их от кого-то, или наоборот, исправить, теперь оставалось только догадываться. Жили они в пещерах, коих в гористой оборотневой части имелось в изобилии. Занимались тем, что ели, пили, дрались, ходили друг к другу в гости, а иногда и воевали между собой – до первой крови, или пока не надоест, чтобы потом помириться и снова объедаться мясом вездесущих многоразовых коров с хлебом из бродячего теста и упиваясь белым нефритом. О том, что на свете бывают какие-то иные продукты, старики, конечно, рассказывали – что сами от стариков слыхали, которым во времена их молодости поведали другие старики, но кто им верил: старики побасенки выдумывать всегда горазды, лишь бы их хоть кто-то послушал. Предметы быта и одежда росли на деревьях, а если что-то ломалось или рвалось, то стоило это закопать, как через некоторое время вырастало новое.
От людей их отделял Пылающий лес, в котором жили лохматые белые мыши размером с быка, сильнее и проворнее любого оборотня. Впрочем, о том, что за лесом проживал кто-то, оборотни не ведали, ибо откуда знать о том, чего никогда не видел и не слышал.
Хай был старшим братом. Остальные родились позже – и сразу стали изгоями. Оборотни всех кланов могли превращаться из человека в нескольких зверей или птиц, в каких – определялось положением луны при рождении. В роду Чи имелись орлы и тигры, ящерицы и рыбы, крокодилы и зайцы – но ни в их семье, ни в других никогда не встречалось детей, родившихся странной смесью разных существ и застрявших в ней.
Поняв, что превращаться уродливые малыши не умеют и не будут, их соотечественники сперва огорчились, но потом, осознав, что к небогатому списку развлечений можно добавить новое, принялись дразнить и шпынять недооборотнят по поводу,
Время шло, инвалиды росли, и когда стало ясно, что если не разумом и разнообразием превращений, то размерами они собираются превзойти всех, старейшины забили тревогу. Для начала их просто изгнали, а когда стайка подростков, превратившаяся в стаю, начала озоровать не по-детски, досаждая сородичам чем только могла, на них объявили охоту всеми кланами. Укрывая, Хай увёл их в неприступные горы, потом – в непроходимые леса, но когда стало ясно, что и там братьям прятаться осталось недолго, собрал на опушках Пылающего леса шерсть мышей и сплёл огромный покров, под которым они и бросились в огонь, прочь от окружавших охотников.
Долго ли, коротко ли шли они, блуждали ли по лесу, или двигались напрямую – братья не знают и сами, но только к вечеру огонь пропал, и очутились они в точно таком же мире, из которого ушли – в человеческом.
К их удивлению, противостоять странные недооборотни, такие же калеки, как они сами, только наоборот, им не могли: если даже кто-то и собирался с духом выступить против озорующей компании, то получив древком пики или дубиной, желание воевать терял. Младшеньким новое приключение казалось забавным, но Чи Хай Сам с каждым разгромленным селением унывал всё больше. Изгои там, чума ходячая тут… Вопрос "как дальше жить и что делать" мучил его всё чаще. Грустная мысль о том, что если бы они не взялись сразу гонять местных, может, те приняли бы их в свои кланы, и зажили бы браться Чи как все, не покидала его ни днём, ни ночью…
– Да уж, положение невесёлое, – подтвердил Иван. – Сейчас, чтобы загладить наделанное, много усилий приложить придётся…
– И неизвестно еще, к какому месту их прикладывать, – хмыкнул Агафон.
– А по моему мнению, тут существует наипростейшее решение, – гордо фыркнул Парадоксов. – Человеку со сколь-нибудь рациональным мышлением над таким комплексом вводных не нужно раздумывать и минуты.
– И что ты измыслил? – успел Иванушка опередить его премудрие.
– Они крупнее местных, лучше вооружены и имеют опыт ведения каких-никаких, а боевых действий. Им осталось только покорить аборигенов и жить среди них в своё удовольствие.
В этот раз Парадоксов полетел в бурьян стараниями трёх сторон.
– Рат…сыональное мышление – это что? – задумчиво проводив взглядом мелькнувшие над забором сапоги, спросил Сам.
– Вроде болезни, – твёрдо ответил Иван. – Только не лечится.
– И совсем не обязательно было причинять телесные повреждения, чтобы донести до меня несогласие с моей точкой зрения, на которую я имею право как мыслящий индивидуум! – выдирая из одежды и волос еще остававшиеся в зарослях от прошлого раза репьи, возмущенно заявил Гена.
– Не про то мыслящий, – отрезал его премудрие. – Или не тем местом.
– Каким местом хочу!..
Право индивидуума на мышление любыми местами осталось недодекларированным: голос Наташи, незаметно подошедшей и остановившейся за кустом, прозвучал неожиданно и с укором:
– А я полагаю, Геннадий, что ваши интеллектуальные способности и опыт ведущего учёного университета могут найти лучшее применение, нежели подстрекание к государственному перевороту людей, которых мы не знаем, в стране, которая нам неизвестна.