Хозяин Океана
Шрифт:
Евсевию интересно было просто рассказать о каком-нибудь примечательном кусочке своей собственной биографии. Импозантный бородатый мудрец сей момент извлекал из поведанного какой-нибудь моральный урок и во всем отыскивал смысл. Вот и когда Конан описал ему грандиозные каменные сооружения — террасы, плиты, ступени, стены, башни и статуи к северу от Вилайет, покинутые в неведомые времена хозяевами, тарантиец заметил, что в таких местах люди ощущают то, что называется «веет холодом», даже если стоит жаркий полдень. Происходит так потому, толковал ученый, что мир жизни не в силах справиться с этим нагромождением мертвого камня, ничего уже не значащим ни для кого за давностью лет и забвением. А раз так, то вся кажущаяся
Разумеется, Конан не мог воспроизвести в точности все, что наговорил Евсевий в ту ненастную осеннюю ночь, но общую суть рассуждения Конан не потерял, и вот теперь память услужливо подала ему нужное сравнение.
«И тогда, близ Вилайет, эта дыра в пустоту была сделана людьми, — подумалось королю. — Почему бы и сейчас не случиться тому же?»
Король правил рулем на головном вельбере. Перед ним ритмично, без видимых усилий работал плечами, руками и туловищем Майлдаф, бывший загребным. Судя по солнцу и времени суток, ныне они шли на полночь и восход, более отклоняясь в сторону полуночи. Странно ухоженный берег продолжал беспокоить Конана.
«Ну не может же быть так без конца? — решил он. — Скоро нам покажут нечто занятное. Знать бы только, за каким поворотом это возникнет!»
В ожидании король с пущим вниманием старался перед каждой излучиной обшарить взглядом берег, но покуда лес молчал.
Между тем время шло, а ведь у многих с утра во рту не было маковой росинки, а кроме чистейшей воды, которую можно было черпать прямо из-за борта, никаких иных съестных припасов, кроме бочонка сухарей, полагавшегося на всякий случай на каждом вельбере, у них не было ничего. Озабоченный таким неприятным обстоятельством Деггу подумал, что недурно будет узнать у короля, когда же представится возможность утолить голод более основательно.
— Мой король, — позвал он, высовываясь из-за плеча Бриана. — А что мы будем есть вечером?
— Свои сапоги, — серьезно ответил Конан. — Стойте! — приказал он коротко. — Подождем вторую лодку, и я кое-что скажу.
Серхио тоже велел убавить ход. Его вельбер подошел к королевскому борт в борт. Сцепившись веслами с прилегающих друг к другу бортов, гребцы удерживали лодки на месте, лениво шевеля веслами другого борта.
— Деггу тут поинтересовался насчет еды, — начал король.
Ответом ему были ухмылки и сдержанный смех: хохотать громко было бы ужасной беспечностью. Но пристрастие Деггу к обильным трапезам было общеизвестно.
— И поступил справедливо, — жестко продолжил киммериец, заставив всех примолкнуть. — Добыть еду здесь можно несколькими способами: рыбной ловлей, охотой, сбором всяких корней и плодов и грабежом. Нам доступен только третий способ, и вот почему. Соваться к пиктам сейчас нельзя, и так будет еще лиг сто вверх по течению. Это, я думаю, всем понятно. На берег сейчас тоже нельзя: эта река непростая. Скоро узнаем почему. Пока могу только сказать: зверя здесь нет. А теперь — вперед! Когда нужно будет приостановиться или наоборот, я дам знак.
С тем лодки расцепились и продолжили путь в прежнем порядке. Спорить с королем не стал никто, только даже короткие разговоры из нескольких реплик, ведомые приглушенным голосом, прекратились: все принялись внимательно следить за окружением, стараясь заметить нечто, подтверждающее слова Конана. Но лес не спешил говорить с каждым. У этой чащи тайны надо было выпытывать, а умел это далеко не всякий.
Они прошли еще около лиги, когда откуда-то справа послышалось вроде бы журчание. Впереди, локтях в пятидесяти, русло снова делало поворот, при этом довольно резкий.
— Теперь будьте готовы ко всему, —
Подняв вверх руку и делая слабое отталкивающее движение назад, Конан приказал второму вельберу идти потише. Медленно, словно большой краб, перебирая клешнями-веслами, королевский вельбер пополз к излучине.
Конан, оценив то самое приглушенное журчание справа, пришел к выводу, что на этом повороте русло делает петлю, и, значит, рыхлые почвы кончаются. Дальше суша становится каменистой и начинает свой пологий подъем на плоскогорье. А раз так, то впереди у них перекат или даже небольшой водопад, шум коего и слышали они сквозь лесную стену. Пройти такое препятствие по воде представлялось делом непростым. Кому-то предстояло отправиться-таки на берег. И Конан понимал, что первым из этих кому-то будет он сам.
— Евсевий! Майлдаф! — распорядился король. — Бросайте грести и берите луки. На веслах справятся и без вас. Один Деггу удержит лодку против такого течения. А вы стреляйте немедленно во все подозрительное: качнется ветка, вода плеснет, тростник заволнуется — стреляйте. Это закон пущи. Пикты вас предупреждать не станут. Вперед!
Пока лодка добралась до поворота, лучники успели приготовиться. До поворота же не случилось и ничего замечательного. И вот, на самом малом ходу, какого только можно было добиться, осторожно, с опаской, крадучись и выслеживая, вельбер, словно любопытный кот, пробирающийся на дворцовую кухню, заглянул за поворот.
Как изменился пейзаж! От былого однообразия не осталось и следа! Перед путешественниками красовалось небольшое озеро — локтей в сорок в поперечнике и вытянутое в длину на целый форлонг. В дальнем конце озера с уступа в пять локтей высотой срывалась вода, падая в естественную чашу, выдолбленную каплями в граните за долгие тысячелетия. Слева в озеро вливался еще один ручей, поменьше.
Берега здесь рознились между собой так же, как оба вместе отличались от берегов до этого поворота. Правый, поросший густыми зарослями, за которыми — они теперь это знали — скрывалось дальнейшее течение реки, был пологим, с маленькими галечными пляжами и осколками валунов пестрого бело-синего камня, разбросанных тут и там. Левый берег вздымался прямо из воды красноватым скальным обрывом. Гранитные стены нависали над озерком тяжелым замшелым взлобьем, и лишь одна трещина — теснина, заключавшая в себе еще один ручей, — нарушала монолит этого барьера. Никаких иных расселин в камне скалы не было. Наверху, ярус за ярусом, все выше и выше карабкался на крутую гору лес. Холма раньше не было видно с реки — он был закрыт от глаз чащей. Очевидно, водопад был на реке самым первым, хотя уж точно не самым высоким. Дальнейший путь должен был предстать чередой порогов, перекатов, водопадов, а значит, и волоков. Такое королю вовсе не нравилось.
Не нравилось ему и то, что упомянутый путь мог и не состояться. Предположения его сбылись, при этом очень скоро: река и вправду оказалась священной, притом настолько, что все болота Зогар Сага с их демонами выглядели перед нею как алтарь воровского божка Бела перед пирамидами во славу Великого Змея. Воды озера были утыканы маленькими — два на два локтя в лучшем случае — островами, как поляна грибами.
Каждый остров имел вид плоского камня, обтесанного под многоугольник или круг либо оставленного в своей изначальной природной форме. И на каждом камне — а их было здесь около сотни — воздвиглось какое-нибудь изваяние. Наверно, весь сонм пиктских демонов собрался тут, чтобы обсудить свои мерзкие делишки. Тела полулюдей-полузверей, нарочито огромные, выпяченные отдельные формы, странные и пугающие маски, фигурная геометрическая резьба, грубая и резкая, и причудливые позы с изогнутыми в незнакомом диком танце конечностями. Когти, клювы, клыки, хвосты, шерсти, пасти…