Хозяин таёжного неба

Лукин Андрей Юрьевич

Девчонка и тут не утерпела:

– Он проснулся, а маги куда делись? Разбежалися с перепугу?

– Зашурыга?
– переспросила хозяйка.
– Это из охотников или корчму который держит?

– Который корчму.

– Углиньи муж? Как его дочку зовут? Не Подрада?

– Застудой её зовут, - сказал Стёпка, догадываясь почему она спрашивает.
– Ещё у них там Збугнята есть и младшая, Заглада, маленькая совсем, кругленькая такая, смешливая.

Хозяйка улыбнулась.

– Верно. Ты уж прости, время нынче неспокойное,

не всякому сразу поверишь. Тебя Стеславом зовут?

– Да.

– А меня можешь тёткой Зарёной называть. Одеться сам сумеешь?

– Сумею, - быстро сказал Стёпка.

– Ну, одевайся. А потом я тебя покормлю. Силы тебе набирать нужно, исхудал до костей. И отвар не забудь. В последний раз выпей. Его тоже много нельзя, а то живот скрутит. Коли до ветру надо, на двор пока не ходи, слаб ты ещё. Корчажкой пока обойдись, в углу стоит.

Она легко поднялась и вышла, увлекая за собой дочь. Дверь за ними закрылась.

Стёпка скривился, понюхал отвар (ну и гадость!), через силу выпил и несколько минут сидел, сдерживая рвотные позывы. Едва удержался.

Потом выбрался из-под одеяла, сходил по-быстрому до корчажки (обычный ночной горшок с деревянной крышкой), торопливо оделся и обулся: дверь-то не заперта, вдруг кто заглянет. Одежда вся оказалась выстиранной и тоже приятно пахла какими-то травами. Спохватившись, проверил карманы, всё ли на месте, и самому стало стыдно: неужели хозяйка унизилась бы до того, чтобы воровать у больного отрока, которого сама же и лечила? А вот язва Боява, на что угодно можно поспорить, точно не удержалась и сунула свой любопытный нос, куда не следует. Да и ладно. Он ведь не шпион, скрывать ему нечего.

На кухне Боява ловко нарезала круглый ржаной хлеб большими кусками. На широком до желта выскобленном столе уже дымились щи в глиняной тарелке. Тётка Зарёна выложила из чугунка большой кусок мяса с аппетитно торчащей косточкой.

– Садись, Стеслав, угощайся. Тебе сейчас надо много есть.

При виде еды Стёпка сразу ощутил дикий голод. Шутка ли - три дня на одном противном отваре! Однако сразу за стол не полез.

– Мне бы руки сполоснуть.

– Боява, полей гостю.

Девчонка отвела его в соседнюю комнатку, полила на руки из кувшина, не удержалась, брякнула:

– А я уж решила, что ты рук сроду не мыл. Чёрные были, словно ты ими по всему Усть-Лишаю грязь придорожную собирал. Мамка отваром травяным едва оттёрла.

– Мне у магов в тюрьме умываться некогда было. Да и негде.

– Не умаялся ещё про магов своих болтать?
– рассердилась Боява.
– Вон как сон-трава голову тебе своротила - по сию пору заговариваешься.

– Не хочешь - не верь, - пожал плечами Стёпка.
– Я с тобой спорить не собираюсь.

– Вот и не спорь, - девчонка отобрала у него полотенце, по-свойски ухватила за руку, потащила за собой.
– Пошли уж за стол, пока щи не простыли.

Хозяйка, сама не ела, управлялась по хозяйству,

что-то крошила, что-то заваривала, всё у неё получалось ловко и без лишней суеты. Боява сидела напротив, нахально разглядывая жующего Степана. В другое время он бы смущался, но сейчас ему было всё равно. Пусть смотрит. А если думает, что у него под её пристальным взглядом кусок поперёк горла встанет, то она крупно ошибается. Съем всё и добавки попросить не постесняюсь.

– И куда же ты теперь от нас подашься, Стеслав?
– спросила наконец девчонка.
– Что делать будешь?

– Боява!
– укоризненно оглянулась на неё мать.

– Не знаю, - пожал плечами Стёпка.
– Мне вообще-то надо обязательно в одно место зайти, в замок... Ну в этот, который орклы построили.

– В Оркулан?
– удивилась девчонка.
– Там же нет ничего.

– Как это?
– поразился Стёпка.
– А куда же всё делось? Я его три дня назад видел, он ещё целый был.

Боява презрительно хохотнула:

– Ты откель такой взялся, приблудный, что такого не ведаешь? Оркулан никто уже и не помнит, когда сожгли. Одни каменные стены стоят.

– А-а-а, - сказал Стёпка.
– Да нет. Там где-то у весских магов тюрьма, кажется, устроена, так мне туда нужно.

– Не насиделся ещё в темнице?

– Друга моего весичи там держат. Гоблина из Летописного замка. Я его освободить хочу.

– Выкупить его у магов собираешься? Для этого гномье золото в карманах носишь?

– Боява!
– опять очень привычно прикрикнула мать. Но та так же привычно не обратила внимания.

– Если маги согласятся, то и выкуплю, - сказал Стёпка.
– Но мне вообще-то князь Всеяр пообещал, что маги гоблина так отдадут, без выкупа.

– Ещё и князя приплёл, - восхитилась девчонка.
– Давай дальше бреши.

– Боява, - укоризненно сказала мать.

– А что. Пусть брешет. Весело же.

– А ты откуда знаешь, что золото гномье?
– спохватился Стёпка.

– Чую.

Он смотрел в её ехидно прищуренные глаза и не мог понять, то ли она привирает из вредности, то ли в самом деле владеет гномьим чутьём на золото. А что, может быть, и владеет. В этом мире и не такое бывает. У него самого-то, между прочим, тоже подарочек от гномов имеется, и какой - Большой Отговор! Решив не откладывать, он сказал:

– Я вам за лечение заплатить должен. Сколько с меня?

– Два драка, - тут же заявила Боява. И уставилась на Стёпку с весёлым ожиданием, как, мол, отреагирует на такую неслыханную цену.

– Да уймись же ты неуёма!
– всплеснула руками тётка Зарёна.
– Опозорить нас хочешь?

– А что?
– не совсем натурально удивилась девчонка.
– Разве его жизнь не стоит двух золотых?

– Конечно, стоит, - поспешил согласиться Стёпка.
– Я заплачу. И спасибо вам большое. За угощение и за то, что вылечили. А от сон-травы можно умереть?