Хозяин таёжного неба
Шрифт:
Вот те раз! Как же это, без боя, без сражения, вот так вот просто отдать земли, города и сёла врагу? Всё население отдать?
– А вы? А как же?..
– А у нас поспрошать забыли, - усмехнулся Угрох.
– Да и когда воеводы у кого спрашивали. За золото да дворянство улус распродали. Но это ещё не всё, - он положил на стол большие натруженные руки.
– К Летописному замку дружина таёжная идёт. Там воевода с наместником и орклами сговариваться будут. Так те из дружины, кто недоволен, тоже хотят своё слово сказать. А ежели не послушают их, тогда можно и в топоры. Нам продажные воеводы не указ. Не хотим мы ни под царя, ни под оркмейстера идти.
Стрежень исподлобья глянул на отца:
– Так это что, батя, война?
– К тому всё идёт, - кивнул Угрох.
– И потому работы у нас будет много. Мне Могута доверенного человека
Никоша согласно кивнул.
Что-то мелькнуло в голове у Стёпки.
– Это который Могута? Сын Крутомира который?
– Он самый, - подтвердил Угрох.
– Так он же, выходит, князь. Почему же не он правит улусом? Нет, я знаю, что у него нет княжьего оберега, но ведь он всё равно сын Крутомира. Это же все знают.
Угрох промолчал. За него ответил Стрежень.
– Могута в битве с элль-фингами обе ноги потерял и три пальца на правой руке. Едва выходили его ведуны. И всё одно слаб и немощен. Ходить не способен, меч держать нечем... Как такому княжить? Как обезноженному дружину в бой вести? Голова у него светлая, но не признают калеку ни царь, ни воеводы, ни орклы. Он для них никто. По их разумению нет у нас князя. А сын его, Боеслав, мал больно. Так что, боюсь, придётся нам под весского царя прогибаться. Однако же, не думал я, что воеводы до такой пакости додумаются, чтобы половину улуса Оркланду отдать. Подлое сотворили, весское золото им глаза застит. И по всему выходит - быть войне. Не пойдёт правый берег под рогатых, никогда не смирится. Мы их прежде били и нынче побьём. И никакие маги-оборотни им не помогут. Верно я говорю, отец?
– Ежели весичи с орклами сговорятся, они тогда таёжную дружину крепко прижмут. Лишь бы друг с другом не воевать. Да ещё и элль-финги не удержатся. Куда же без них. Задавят нас, - сказал Угрох и тут же поправился.
– Почнут давить, однако ж мы упрёмся. Наша сила всегда сильнее ихней была. Присаживайся, Стеслав, чего мнёшься? Слабому да голодному врага не одолеть.
Тётка Зарёна с Боявой разлили горячее, выложили на середину стола свежий хлеб. Дома у Стёпки по утрам кусок в рот не лез, в лучшем случае он кружку чая мог выпить перед школой. А сейчас с удовольствием подвинул к себе огромную тарелку и даже не засомневался, что всю осилит. Честно говоря, мысленно он был далеко от Усть-Лишая. Наворачивал наваристые щи и думал о пацанах. О Вяксе, Збугняте и Щепле. Это они теперь, выходит, оркимагам должны будут кланяться? Этим гадам чёрно-серебряным? Весичи, они всё же свои, а орклы - враги вековечные, во всём чужие, и по языку, и по обычаям, да по всему. Трудно себе представить, что дядька Зашурыга будет покорно опускать взгляд в землю перед надменными постояльцами, которым, скажем, не понравилось, что в корчме для них не приготовили какое-нибудь особенное мясо по-горгуленски. А пасечник? А другие тролли? А Швырги с элль-хоном? Нет, не смирятся проторские мужики с такой долей, ни за что не смирятся. Точно война будет! Прав был Гвоздыря.
– Что в Проторе слыхать?
– спросил Угрох.
– Стоят там весичи?
– Стоят, - кивнул Стёпка.
– Светлый князь Всеяр, весского царя младший брат на постой встал. На охоту ездит, свита с ним большая, маги. Дружинников полно. Проходу от них нет.
– Самого-то князя видал?
– Видал. Я к нему на приём ходил. Он у посадника живёт.
Пришлось рассказывать о своём визите к князю, потому что заинтересовались все. Не забыл Степан упомянуть о дружине Мстидара, что направлялась к замку, о князе Бармиле, который в замок приехал, и о том, что оркимаги уже появились за Лишаихой.
– Скоро их здесь будет много, - мрачно заключил Угрох, коротко глянул на притихших сыновей.
– Весичи не приходили?
– Приходили, - кивнул Никоша.
– И сегодня обещались. Но я сказал, что мы всё уже распродали.
– Верно сказал. И вот вам моё слово. Весичам оружие больше не продаем. Самим мало. Не хватало, чтобы они нас нашими же мечами в кабалу загоняли.
* * *
В центре города было шумно и многолюдно. И пока ещё не чувствовалось никакой тревоги. Но у Степана всё равно было ощущение, что снующие по улицам горожане чересчур озабочены, что приехавшие на ярмарку вурдалаки слишком сердиты, что кучкующиеся тут и там таёжные гоблины косятся на весских дружинников
До Оркулана Степан дошёл быстро. Мрачная вражеская цитадель, сломанным зубом торчащая посреди мирного таёжного города, при ближайшем рассмотрении оказалась самой настоящей крепостью. Правда, немного выгоревшей и слегка разрушенной. Массивные стены надменно возвышались над городскими кварталами, презрительно щуря узкие бойницы. Квадратные башни со следами копоти и провалившаяся крыша донжона, кажется, ещё не остыли после решительного штурма. Того и гляди выскочит чудом уцелевший оркимаг и шарахнет сверху последним смертоносным заклинанием. Замок сгорел давно, восстановить его даже и не пытались. В городе ходили упорные слухи, что тому, кто надумает поселиться в его стенах, следует приготовиться к самому страшному. Проклятие орклов, дурное место, чёрная напасть. Стрежень рассказывал. И ещё рассказывал, что слухи эти распускались нарочно, чтобы оправдать нежелание городских властей тратить золото на неприбыльное - по их мнению - дело. Более того, какие-то ушлые кряжегородские купцы уже заявили о том, что готовы выкупить замок, разобрать его по камешку и вывезти в Великую Весь для того, мол, дабы он глаза усть-лишайцам своим вражьим уродством не мозолил.
Признаться, Стёпка почти не надеялся найти Смаклу в оркуланских подвалах. На что угодно можно поспорить, что его уже давно увезли отсюда куда-нибудь подальше. А весские маги сидят сейчас внутри и доверчивого демона подстерегают. Ну и пусть сидят, досидятся на свою голову. В своих силах Стёпка не сомневался, твёрдо знал - весичам он не по зубам. А вот им придётся-таки ответить ему на кое-какие вопросы. Потому что судьбу Смаклы пора наконец прояснить. Хватит уже бедному младшему слуге страдать ни за что ни про что.
Просторная площадь перед замком кипела и бурлила. Стёпка даже растерялся сначала от обилия галдящих и снующих во все стороны людей. Ярмарка жила своей жизнью, и ей дела не было до какого-то там проклятия. На возвышающуюся буквально в двух шагах хмурую обгорелую громаду никто не обращал внимания. Да и на что там смотреть, примелькалось уже за столько-то лет, поднадоело. Повесельше вокруг дела творятся, товару вон сколь разложено, глаза разбегаются, право слово. У Стёпки тоже глаза разбежались. Отвык за последнее время от такого столпотворения, да, честно говоря, никогда к нему и не привыкал. В родном посёлке на рынке и близко ничего похожего не творилось, и люди там себя вели не в пример спокойнее. А здесь все вопят, друг друга стараются перекричать, товар свой нахваливают, торгуются чуть не до ругани, кто-то свистит заливисто, в стороне народ вообще хохочет, представление там, наверное, какое-то или драка... В общем, весело. И о войне здесь точно никто не помышляет. Пока не помышляет.
Пройти напрямик нечего было и надеяться. Стёпка сунулся раз, другой да и отступился. Легче через джунгли продраться, честное слово. Постоял, помялся, решил пойти в обход... И сразу нос к носу столкнулся с Боявой. Девчонка ойкнула и шарахнулась от него в сторону. Однако, сообразив, что убегать глупо, поскорее прикинулась невинной овечкой. Мол, я не я, мимо случайно шла, перепугиваться даже и не думала, просто от неожиданности слегка подрастерялась. Платьице своё синее с белым одёрнула, косу за спину перекинула, стоит скромница скромницей, и не скажешь даже, что с мечом каждый день тренируется. Стёпка дураком не был, сразу догадался, в чём дело.